С намерением оскорбить (1998—2001)

Да сами они виноваты, эти шлюхи. Нечего было расхаживать по дому в таком виде и провоцировать собственного отца. Не может быть, чтобы все эти не по годам развитые современные девицы тринадцати лет, со всеми этими сериалами и современной модой, не знали, что их папочка — такой же мужчина, как соседский парень, на которого они заглядываются. И вовсе не сопротивляются они. Разве это сопротивление? Вот если бы они хватались за кухонные ножи (но только чтобы напугать, не убить, упаси бог!) или бросались с четвертого этажа, предпочитая смерть бесчестью, как святая Мария Горетти. Конечно, было бы неплохо иметь свидетелей, но это не всегда возможно. Разумеется, испорченные девчонки предпочитают, покапризничав для вида, позволить папочке стянуть с них трусики. А потом жаловаться: я вовсе не хотела… ах, мне было так страшно!.. меня запугивали и мучили с раннего с раннего детства… Вы просто не знаете, какой он подлец!.. К счастью, еще встречаются судьи, способные принимать решения, не продиктованные политкорректностью. Они сохранили патриархальные представления о семье и обществе. Ведь в Библии есть немало примеров подобного сожительства. Вспомните историю Лота и его дочерей. Такие адвокаты толкуют закон, как до́лжно: «Скажи, дитя мое, ты сопротивлялась? Сколько минут? Время кто-нибудь засек? У тебя есть свидетели? Ты хочешь сказать, что смогла вынести только шесть пощечин — шесть и не больше? А ты пыталась сделать подкоп и бежать из дома? В конце концов, тебе уже тринадцать лет, с такими грудями всегда можно найти пропитание. Ах, ты молчишь, маленькая Саломея!.. Согласно своду законов Хаммурапи, молчание означает признание своей вины!»

Интересно, чем закончится суд над очередным отцом-насильником, арестованным в Сеговии в начале месяца. Жена обвинила его в изнасиловании годовалой дочки. Медицинская экспертиза подтвердила это. Однако я готов поспорить на что угодно, что жертва и в этом случае сопротивлялась недолго.

Прошу прощения, господа. Кажется, меня сейчас вырвет.

МАТАТА МИНГИ

Нельзя по-настоящему узнать Африку, не пережив «матата минги», хотя пережить ее удается далеко не всем. На лингала, одном из тамошних языков, эти слова означают крепкую заварушку. Телевизор не дает и приблизительного представления о том, что такое настоящая африканская вечеринка, когда темнокожие братья отрываются от банок с местным пивом — бангой — и берутся за охотничьи ружья и мачете. Они обожают мачете с широкими и острыми лезвиями, подходящими для рубки леса и расправы с ближними. Репортажи с умирающими от голода детьми и кружащими над трупами стервятниками покажутся идиллическими картинками. Что-то подобное произойдет, если пять тысяч разочарованных в жизни английских хулиганов устроят бойню в каком-нибудь баре в Бенидорме, а потом одновременно вспорют себе животы.

Клянусь могилами предков, не раз в моей веселенькой жизни мне становилось по-настоящему страшно — особенно когда я зарабатывал на хлеб телерепортажами из «горячих точек». Но что такое настоящий страх, я понял в Африке, когда столкнулся лицом к лицу с компанией желтоглазых бандитов. У каждого была бутылка пива в руке и «калашников» на плече. Они поинтересовались, какого хрена я, белый ублюдок, делаю на их территории. Это были «кале боррока», вот уже двенадцать лет воевавшие с племенем харраи. И в Африке придают значение племенным различиям. Я до сих пор покрываюсь холодным потом, вспоминая детали того происшествия. Помню типа со старой винтовкой и в солнечных очках, на стеклышке которых остался ценник: тип приказал мне снять ботинки и повернуться спиной, — помню прокуренных насквозь мозамбикцев, увлеченно рассуждавших на португальском, как бы половчее расчленить мачете Пако Кустодио, меня и нашу камеру. Звукооператора Начо они собирались оставить в живых, потому что он был молод, голубоглаз и с симпатичным задом. Короче говоря, в Африке я понял пару важных вещей. Во-первых, человеческая жизнь действительно не стоит ломаного гроша. Во-вторых, любая женщина, даже монашка, когда ее насилуют вдесятером, сначала кричит, а потом подчиняется. Откровенно говоря, я предпочел бы обойтись без этой информации.