С неба женщина упала

— Во-первых, ты Толяна подставила. Хорошо подставила, прочно. Только баба до такого додумается. И я, конечно, дал маху. Трудно мужику по-бабьи думать. А что тебе Толян сделал? Да вроде ничего! Вот Дятел, это я могу понять. Он твоего хахаля подрезал, что и говорить. Здесь все ясно, особенно после того, как ты на него глянула. А Толян вроде с чистого листа упал. Ночью вломился, завалил... И ты перепугалась... Но не вязалось что-то, ну, никак. Не про Толяна ты баба, он это понимал и не позарился бы ни в жизнь. А пришел? Почему? Да потому что ты позвала! Тут я задумался, да и тоже позвал одного человечка да расспросил. Каким боком здесь Толян? Опять никаким! И тут он вспоминает, что всего-навсего один раз Толяна посылали квартирку поглядеть, твою вроде. Ничего примечательного, потом только он рассказывал, что какая-то бабка чуть его не отметелила, когда он из квартиры вышел. Отмахнулся неловко, бабка ступеньки и пересчитала. Всех дел. Да какую-то цацку он у нее прихватил, хвастался ребятам, мол, дорогая вещь оказалась, к ювелиру носил... Ты ведь про камеру дотумкала, верно? Ну, а остальное как дважды два...

Расул замолчал, я тоже молчала, в горле застрял комок, вот уж не ожидала я подобного рассказа. Догадывалась, что так оно и было. Но догадываться одно, а знать — другое. Зато теперь я ни о чем не жалела. Я все правильно сделала. А какая я молодчина! Толян подонок, она ему годилась в прабабки, она всю войну прошла... Кровь за кровь, Глафира Петровна...

— Так что же тебе рассказать? — пропела я, подняв брови, и нагло уставилась в глаза Расулу. — Ты и сам все знаешь. Просто Шерлок Холмс и доктор Ватсон в одном лице! Если только мелочи кое-какие добавить, так, ерунду... Что бабка эта, когда возрастом почти в два раза моложе этого ублюдка была, в сорокаградусный мороз в снегу с винтовкой лежала... Не шевелясь. Знаешь, как снайперы: бах, бах, и нету фрица! Легкое отморозила, ну, что еще? Да пустяковина: по-женски все к чертям собачьим повырезали... Родить, соответственно, не могла. Меня в коляске на улицу возила, матери моей нос вытирала, моей бабке лучшей подругой была... Вот и все... А иконка... тут ты прав, ее иконка. Не следовало Толяну ее своими грязными руками пачкать. Видишь, не иначе как бога прогневал...

Я перевела дыхание и улыбнулась. Он молчал.

— И знаешь что, Расул? Давай-ка спать! Глаза слипаются, сил нет. Надоели вы мне все до смерти. Иди, да не забудь сторожа поставить, а то сбегу, вот тебе нагорит тогда! — радостно закончила я и свернулась калачиком.

Заметно утративший свою неземную самоуверенность, Расул направился к дверям, но тут я высунулась и окликнула его:

— Эй, скажи, пожалуйста, по дружбе!..

Он остановился и оглянулся.

— Расул, а картинка-то со звуком или нет?

Расул отрицательно качнул головой, а я засмеялась.

Ночью меня снова мучил кошмар: снился окровавленный Толян. Я лежала, стиснув веки, боясь не только что шевелиться, но и даже дышать. По щекам текли горячие слезы, капая на уши, на волосы и на подушку. Вокруг слышалось неясное шуршание, то ли вздохи, то ли дыхание, я чувствовала, как заледенели ноги, а ногти судорожно сжатых рук впились в ладони чуть не до кости. Наконец, не выдержав, всхлипнула вслух, шуршание прекратилось, а я открыла глаза.

Было уже совсем светло, одно окно приоткрыто, из него неслось дружное чириканье какой-то птичьей братии.

— Беспокойно спишь! — услышала я голос Расула и сразу зажмурилась. — А я вот с тобой напрочь забыл, как это делается...

Я все-таки глаза открыла и осторожно высунулась из-под одеяла. Расул сидел в кресле и качал ногой. Побарахтавшись немного в одеяле, я села, чувствуя себя несчастной и обиженной.

— Маус прибежал ночью: кричит, говорит, я ее боюсь! — Расул захохотал, я долго глядела на него исподлобья, но потом тоже начала смеяться.

Смеялись мы довольно долго, и мне полегчало, мозги встали на место, и я смогла определить, что было наяву, а что нет.

— Хорошо некоторым говорить, — пробурчала я, — тебе, небось, кошмары не снились.

— Конечно, не снились. Я ведь вообще не спал. Какие сутки напролет на тебя любуюсь и никак не пойму зачем!

Он развел руками, а я объяснила:

— Работа у тебя такая. Зато, наверно, платят хорошо. Можно и не поспать. И что вы на сегодня, массовики-затейники, надумали, а?

Следя за его реакцией, я заметила, что он едва заметно напрягся, взгляд в сторону отвел, но отвечать не спешил.

— Слушай, может, я пока в ванную схожу? Дал бы ты мне халатик какой... Это я к тому, что у меня футболка шибко коротенькая, вдруг кому у экрана нехорошо станет, ты меня потом опять в чем-нибудь обвинишь...

— Нет тут никакого экрана, — нахмурился Расул.

— Да ну? Это вы сплоховали. Или ты намекаешь, чтобы я перед тобой прошлась?

— Тихо, — поморщился Расул, не слушая, вдохнул полную грудь и резко выдохнул. — Ты помолчи пока минуты три, ладно?

Я торопливо кивнула, сердце забилось, и пальцы стали холодными. Я поняла, что сейчас услышу что-то важное, и превратилась в слух. Расул маялся, словно собирался прыгнуть в прорубь, долго жевал губами, потом мельком глянул мне в лицо.