С непонятным концом история Птицы, рассказанная им самим

Пытаясь мир наш вместе с ним построить.

И дочка… Серафима родилась…

Тогда придумал я забавный метод:

Чтоб как-то на поверхность да всплывать,

Проблемы себе нужно создавать

И их решать. Но быть должны под силу.

Я начал «поступать», потом бросать.

Там было скучно всё: там рыли мне могилу

Учителя…

Но многое я взял… Когда не спал ночами,

Потом вставал и к душу в пять утра

В тупом желании

научиться Свингу,

Английский одолеть…

С коляской, методично в сон качая

Девчонку, не желающую спать,

Гулял под дождь и снег…

Я был влюблён в неё, и маленькая фея

Мне улыбалась, крыльями звоня:

Так хлопали мне крыльями драконы…

Меж тем с женою мы ходили к Богу.

Тогда я понял, что такое Боль:

Другая боль – не та, что там: в больнице

Была…

А та, что есть во мне, в тебе, во всём и в каждом

Движении и мире заключённая и запертая –

Она всегда во мне и мной писала;

Что больше не писать я не могу.

Я стал писать…

Как объяснить вам, что такое Боль?

Ты чувствуешь её в глазах соседки

В метро,

В полёте птицы… Птицы… Птицы… Птицы!..

Меня так звали… Страшно, страшно, страшно…

Не бойся! Я писал про мир драконов…

О том, как понимаю этот мир…

О том, как безнадёжно мне бороться

С его дурацкой правильной машиной…

Такому сумасшедшему и маленькому мне…

И началась война. Я бросил вызов,

А мир меня увидел…

Я снова стал лечить, он начал бить,

Кидая мне картинки из эмоций…

Теперь не помню я, откуда точно

Взялась идея некого союза,

Который бы помог объединить мне

Таких же сумасшедших, как и я…

Заметил я, что всё пишу о Солнце,

Ребенком полагая, что оно

Способно победить наш мир драконов:

Ведь Солнце с Богом сравнивали люди

И Солнце в детстве мне так помогало

Из ночи выйти – днём чуть меньше страшно было…

А Солнце – рыжее, и, стало быть, союз…

Прошло N лет, что Бог меня держал,

Спасая от эмоций и от мира,

(Но боль я чувствовал и рад был этой боли:

Я из неё писал и понимал…)

И дочка подросла, ей было два,

Когда я в джаз ударился и музыка пришла,

Всё остальное потянула за собою…

Я начал позволять себе джин-тоник

И газики потешно выпускал,

Свой рот открыв на хохмы всем друзьям…

А были ли друзья? Но я Играл!..

Потом же плакал исповеди в храме,

Что вновь своей жене я изменял.

Мне стыдно было очень перед Богом,

Но… Музыка НЕ ТА… Мне где-то пусто…

А может я эмоцию поймал

От мира?.. В чёрном ящике подарок…

Чтоб ты перевернулся, чёрный ящик!

Футляр с гитарой мне приятен больше:

Разгадка – гитарист – и всё в порядке.

А где же ТА? ТА на игле осталась?

Та Музыка… И что мне было делать

С этим?..

Один хороший человек в то время,

Которого простить не мог потом я долго,

Меня паршивой штуке научил,

Мою семью со мной спасти пытаясь.

Он мне сказал: «А ты не говори…»

А правду я любил и за неё отдать

Готов был всё. Потом так и случилось…

Тогда ж во мне враньё успешно поселилось

И рушило со мной мою семью.

Ведь думал я, что с Богом говорю…

А Бог спасал… Во мне же снова Птица

Тихонько начинала воскресать…

«Ты… продолжай лететь… Лети! Не бойся…»

Я всё летал во сне, как до сих пор летаю,

Но Птице сон не интересен… Я то знаю…

На корточках курилось на балконе

Сейчас…

И голубь искоса смотрел с перил:

Он наблюдал – я встал, расправил руки –

Улетел, конечно…

Что изменилось?.. Я не стал взрослее.

Циничней, может быть… Грязнее? Может быть…

Всё говорит о том, что Птица будет,

Но где? Когда? Зачем? И кто со мной?

Вот я стою. А вот мои драконы…

А вот мой крест неясный за спиной…

Я дальше буду с вами говорить:

В момент, когда ты пишешь прямо в тело,

Все силы из тебя перетекают.

Ты, словно невменяемый какой-то

И куришь беспрерывно сигареты

В себя…

Вы видите: со мной мои драконы

Сейчас…

Забавный вид… Опять драконы… Повторяюсь…

Итак, я продолжал бежать по джазу

И в стол писал затейливые песни…

А по ночам ходили мы по клубам,

Меняя скуку джазовых стандартов,

Занятий с инструментом в гордость соло

На споры, на шитьё и странных женщин…

Жене всё говорил, что на халтуре…

Я помню в те смешные времена

Всё размышлял о правильности жизни,

Манерно сто на сто взяв водки с соком,

У стенки в модном клубе «Грибоедов»

И с бонусом своим – бесплатным входом

Смотря, как шьют и жгут мои потерянные братья

По музыке…

Вокруг меня опять плясали девки,

Моих знакомых в зависть раздражая…

У женщин есть забавная черта:

Хотеть, желать спасти того, кто глубже,

И ждать, что «он изменится…», но я

Нисколько не менялся в этом срезе –

Надежды таяли: «А он предупреждал…»

Но то – одни.

Другие – эти просто подбирали

Меня… «Какой забавный этот петушок!..

Рубаха-парень!..» А потом, конечно, шок…

(У Вудди Алена есть фильм «Сладкий и гадкий»).

Я разный в разных состояньях пребывал,

Но никогда не связывался долго,

Поняв свою картинку: «Да, красив…

Наверно, что-то с крыльями, глазами…

В метро сидит, не раздвигая ноги,

Как девка площадная у Бодлера…

И волосы… И прочие т.д. …»

Потом уже они меня боялись:

«Молчит. Красивый. Что там у него?..

Нет! У таких, конечно всё порядке!» -

И лезли про меня к моим знакомым…

Потом я взял и голову забрил,

Чтоб испугались все: мне было интересно…

Любил я волосы, всегда за них боялся…

Но это всё потом…

Пока летели сотнями драконы

Да не мои…

Эмоции тихонько подбирались

И Птица чаще, больше проявлялась,

Глаза мне в память закрывая подло