С непонятным концом история Птицы, рассказанная им самим

Какими-то своими рычагами.

Ну не эмоцией, так чем-нибудь ещё…

Поймите правильно: я здесь не претендую.

Мне просто было очень интересно,

Как Эти умудряются держать

Свои картинки? Что они такое?

Какие компромиссы и ключи

Они смогли себе наподбирать

Хотя бы в проявлениях по жизни?

Маргарет Тэтчер, говорят, любила виски…

Я до сих пор его люблю – спасибо, Мэм.

Об остальных смолчу…

*улыбается.

Ключ №5: «Всегда, чтоб ни случилось,

Какая бы эмоция тебя

Не вынимала в грёбаный припадок,

Как бы тебя не подставляло под удар,

Ты должен улыбаться

И радоваться прямо в страх и больно.

Пусть через силу – это всё равно –

«Пацакам надо улыбаться» – в этом роде». –

Хороший ключ:

«Смотри, болван смеётся»,

А правда ведь – тут страшно, мальчик, «Но

Болван смеётся…»

Спросите меня, зачем тут Гоцци?

Мне просто очень нравится Тарталья:

Он – живой…

Что там ещё? Не слушать, не читать

И не впускать эмоций чужеродных.

Не Чувствовать: запретить себе, держать.

Оставить только то, что под контролем.

На это я чуть раньше намекал…

Были ещё какие-то ключи,

Но мелочные – это паранойя –

О них сейчас мне скучно говорить.

Об остальных рассказано довольно.

Я начал приучать себя к ключам.

Ломаться ведь непросто – всякий знает.

Я чувствовать себя учил всю жизнь,

А тут пришлось сказать себе: «Не чувствуй!».

Ключи давались трудно. Шло пол года

Движенье от истерики к припадку

На нет… Таблетки, капельницы…

Над головой предательское небо,

Как будто ничего не происходит…

И птицы дохлые валялись под ногами

И их клевали остальные птицы…

А дома – на балкон. И чтоб никто!

Никто не видел сопли, хлипы, слёзки,

Нытьё…

Я здесь не плачусь – не подумайте,

Мне нужно просто воссоздать картинку,

Чтоб разобраться.

Мне не режет и «никак»…

Сейчас конкретно мне себя не жалко

(Ведь я смотрю на всё со стороны) –

Мне лишь немного жалко персонажа…

*улыбается.

Вот так прошло пол года. Мир пинал

Меня ногами.

Проблемами с деньгами, прочей дрянью,

С которой я тогда и разбираться не пытался…

Где страшно, страшно, страшно, страшно, страшно,

Не до того…

Местами вспоминался Виктор Цой

С припевом, где «Весь мир идет…войной…»

Со мной всё та же девушка была.

Боролась за себя. Наверно, за меня пыталась –

Говорит, что Да.

Она любила? Снова полюбила?

А может даже не переставала?..

Но это между делом…

Пол года… Отпустило: научился.

Мир попинал и бросил так валяться…

В пустоте…

Проблема: не работал третий ключ.

Внутри всё было пусто.

Только страх и боль

МОИ и лишь во мне

Теперь уж заключенные и запертые.

Готовые на всё вокруг

Слезами и соплями отозваться.

(Они сейчас всё там же).

Всё это истерия, господа

И дамы… Ключевое – пустота –

Тут мне, конечно, вспомнилось о Сартре…

Итак, всё надо было исписать,

Заполнить пустоту, где страх и больно.

Что делать? Начал Птицу вынимать

И к ней тихонько потянулись люди…

Зачем тут Птица и причём тут Сартр?

Попробую сейчас вам рассказать…

Итак,

Одну модель придумал я тогда,

Чтоб 3-й ключ сработал:

Эмоциум – я так её назвал.

Эмоциум живёт собой и только,

Он ничего не чувствует (как я).

Он здесь ни перед кем не отвечает,

И можно всё – работал ключ второй.

Похоже, видит одного себя –

До остальных нет дела.

Эмоциум способен жить по Сартру.

(По Фрейду у него итак – порядок.)

Я размышлял о тех, кто пишет и играет:

До остальных мне дела не было и нет.

Не среди них я.

Тут так: писатель пишет, музыкант играет,

Актриса в роль вживается, ныряет –

Другого смысла в этой жизни нет –

Есть только функция. Когда она страдает,

Всё остальное – пустота и средства…

Философ скажет, что я передёрнул.

Что Сартр не такой и не такое.

А я имею право – моё дело.

Чтоб ты перевернулся, брат философ!

Мне деятели симпатичны больше:

Нет трёпа, есть их подвиг – всё в порядке!

Прошу прощения за этот пафос.

Есть функция, но как ей состояться?

Эмоциум не чувствует, ведь верно?

И как ему писать? Эмоция НУЖНА!

Искусственная тоже ведь бывает?

*улыбается.

Вот тут то мне и пригодилась Птица,

Способная вокруг всё заводить,

И завести меня (Эмоциума, т.е.).

Она была должна задвигать жизнь

Вокруг себя, чтоб мальчику писалось,

И по пути решить проблемы жизни личной,

Если случится и придёт возможность,

А так же поменять мальчишки страхи

На радость и эмоции других…

Но Птица может ведь и укатать

Хозяина – я знал об этом точно.

А значит, надо вовремя её остановить

И вырезать…

В те дни, когда я всё повыключал,

Я ощущал её отдельным персонажем,

Который не способен вновь ворваться

В моё закрытое зашторенное Я.

Тут «вырезать», казалось, не проблема.

Ещё был плюс от Птицы: мир драконов

Меня не видел (ведь она не я),

А значит можно снова воевать…

Он перестал (устал?) меня пинать,

И я, как вроде, Птицей перекрылся

На будущее. Сам же – наблюдатель…

Так началась занятная игра,

В которой были люди, я и Птица…

Заразмышлял я о своём союзе…

«Таких же сумасшедших, как и я» -

Да не такие же они – такое дело.

Всем нравится глядеть на телевизор,

А жить не стоит… «Просто разделяем,

Сочувствуем и сопереживаем».

Не все, конечно… Кто у нас тут пишет? –

Подумал я…

Зачем, вы спросите? Мне нужен был союзник,

Эмоциум, такой же, как и я.

Тогда бы я уже играл по полной.

С нетворческими мало интереса…

Кроме того, тогда хотелось очень

Себя со стороны посозерцать…