(С)нежные дни

После обеда вернулась Марго. Машина въехала во двор, и Пашка, торопливо натягивая сапоги, куртку и шапку, побежал встречать маму.

Катя в это время хозяйничала на кухне – варила куриный бульон. Марго нужна диета. Сил же, чтобы сразу встать за плиту, у подруги наверняка еще не было.

Когда Катя с маленькой кастрюлькой в руках спустилась вниз, Марго распахнула объятья и втянула ее в квартиру.

– Катька, ты не представляешь, как я рада оказаться дома! Больница надоела хуже горькой редьки. Все-таки не создана я для таких заведений. Проходи, сейчас чай будем пить с конфетами.

– Тебе разве можно конфеты? – Катя топталась на пороге, но Марго тут же увлекла ее на кухню вместе с кастрюлькой.

– Мне нельзя, а тебе можно. – Она вынула из рук Кати кастрюлю, открыла крышку и вдохнула запах свежеприготовленной еды. – Как вкусно пахнет! Ты на беспорядок не смотри, я вещи разобрать не успела еще. Слушай, тут на всех хватит.

– Нет-нет, это вам с Пашкой, у меня дома еще есть.

– Пашку теперь с улицы не утащишь. Он изучает машину Вадима изнутри. Как бы чего не поломал, уже все рычаги повертел и, кажется, собирается сделать пробный круг по двору. Ужас.

– Почему ужас?

– Снесет половину огорода, – засмеялась Марго. – Но вообще, конечно, ему не хватает мужского внимания. Меня поцеловал, пообнимал, наговорил кучу новостей и убежал к Вадиму. Я вот думаю, сложится у них с Себастьяном так же или нет?

– Мне кажется, Себастьян Паше нравится, – осторожно ответила Катя. – Они были за одним столом в новогоднюю ночь, да и на следующий день, когда мы вещи собирали, контакт присутствовал. Абсолютно точно.

– Дай Бог, – вздохнула Марго, – и за духи спасибо.

Катя улыбнулась.

Дверь распахнулась, в квартиру влетел запыхавшийся Пашка.

– Мам! – крикнул он с порога. – Мы сейчас немного покатаемся на машине, можно? По дороге.

– По какой дороге? – переполошилась Марго.

– Да не по большой, а около дома Кондрашовых.

– Только осторожно и чуть-чуть.

– Понял!

И Пашки след простыл. А Марго тяжело опустилась на табурет – не могла еще долго находиться на ногах. Она за последние дни похудела и немного спала с лица. Но оставалась красивой.

– Вот ведь… Своих детей нет, а природу не обманешь.

Катя не сразу поняла, что подруга говорила про Вадима.

– Я ведь, знаешь, в школе была в него влюблена, – продолжила Марго, поймав взгляд Кати, – такой первой девчоночьей любовью. И ужасно ревновала к одноклассницам. Они-то уже были взрослые, с формами, а я так… мелкая, просто соседка. Пару раз видела его целующимся на дискотеке, выбегала на улицу и за углом рыдала.

– А потом?

Марго улыбнулась:

– А потом он после школы уехал учиться, я подросла, появились свои ухажеры, и все. Остались друзьями. И, знаешь, к лучшему. Сама видишь, что друг Вадим отличный, а чем старше становишься, тем больше ценишь такие вещи.

– Да, – согласилась Катя.

– Ну что, я завариваю чай?

– Я не против. Слушай, – Катя посмотрела на подругу, – вчера Себастьян очень интересные сказки рассказывал. Я никогда таких не слышала, и, главное, они к картинам подходят изумительно. Он их где-то нашел или сам придумал?

– Понравились? – Марго отчего-то покраснела, поднялась с табурета и загремела посудой.

– Очень. Я заслушивалась.

– Это я сочинила.

– Ты?

Марго кивнула.

– Как же тебе в голову пришла такая замечательная идея?

– Да как-то само собой получилось, даже не знаю как. Стали вдруг приходить на ум разные истории. Сначала одна, потом другая… и понеслось. Придешь с работы уставшая, расстроенная – или пациент вредный попадется, или какую-нибудь гадость скажут, или денег на обувь Пашке не хватает, посидишь-помечтаешь, придумаешь сказку про вредный репейник, и вроде полегчает. А пока пишешь – весь этот мир видишь, он будто живой перед глазами стоит.

– Ну надо же…

– Да я в больнице три коротеньких истории написала, делать все равно было нечего. Хочешь, почитай. А я пока бульон твой поем.

– Очень хочу.

– Блокнот на журнальном столике лежит, бери и приходи.

Катя ушла в комнату и долго не возвращалась. Марго уже и чай заварила, и конфеты достала, и бульон с куском курицы съела, а Кати все не было. И только потом она поняла, что в этом же блокноте черновик особенной, недописанной сказки. Вот глупая! Как же она об этом забыла?

Марго пошла к гостиную. Катя сидела в кресле. На коленях у нее лежал закрытый блокнот.

– Знаешь, Марго, так видеть людей и писать про них – это дар.

– Толку-то. Если бы можно было жизни складывать… а то сама мать-одиночка и кругом одни неустроенные.

– Какое же продолжение ты напишешь? – Катя подняла глаза.

– Не знаю.

– Зато я знаю. – Катя грустно улыбнулась. – Через пару дней Любомир уедет, а Несмеяна останется, и жизнь пойдет по-прежнему.

– Ты уже все решила?

– Ничего я не решала. Это в сказках все просто, а в жизни все сложно.

– Нет, – Марго покачала головой, – в сказках все как в жизни.

Сказка