С ними по-хорошему нельзя

- Вы окончательно спятили, - сурово изрекла она. - Неужели вы не понимаете, что вы скоро умрете?

Но Ларри ее не слушал. Ему было достаточно того, что он ее видел. И видел он ее не просто голой, а еще и в эластичных трусиках и чулках. Блаженный ОТРурки разинул рот.

Она топнула ногой.

- Вы не понимаете, что вы скоро умрете? Вы не понимаете, что через несколько часов вы будете мертвы? Вы не понимаете, что до наступления ночи вы превратитесь в труп?

- Вы красивая, - пролепетал ОТРурки, - я люблю вас.

- Мне противны ваши грязные сантименты. А потом, что это за омерзительные капельки крови на ваших щеках?

- Вы моя невеста перед Богом, - сказал ОТРурки.

Он закатил глаза к потолку; еще немного, и он бы увидел Всевышнего.

Герти снова топнула ногой.

- Подите прочь! Прочь отсюда! Ваши гнусные суеверия мне отвратительны.

Но Ларри уже протягивал к ней руки.

- Моя жена, моя дорогая женушка.

- Уходите. Уходите. Вы сумасшедший.

- Бог благословляет наш идеальный союз.

- Оставь меня в покое, мерзкий поп!

Он шагнул к ней.

Она отступила.

Он сделал еще один шаг.

Она попятилась.

Так как комната была небольшой, Герти скоро уперлась в стенку.

Короче, влипла.

Ларри приближался, вытянув вперед руки, как человек, который ничего не видит в тумане. Его пальцы дотронулись до Герти; уткнулись чуть выше груди. Ларри быстро отдернул руки, как человек, который обжегся.

- Что я делаю? - прошептал он. - Что я делаю?

- Сумасшедший! - завопила Герти. - Сумасшедший!

LIX

- Слышишь? - спросил Кэллехер у Маккормика.

Маккормик пожал плечами.

- Надо было сразу пристрелить ее. Только корректно. Впрочем, теперь это не имеет значения. Главное - это наше общее дело. Будет плохо, если скажут, что мы вели себя недостойно в эти трагические минуты.

- Вас простят, - сказал Кэллехер. - Здесь не только ваша вина.

- Да, но кто об этом узнает? - спросил Маккормик.

- Нужно, чтобы она осталась в живых, - сказал Кэллехер. - Она ничего не расскажет. Если британцы найдут ее труп рядом с нашими, получится некрасиво. А вот если она останется в живых, я уверен, что она скажет, что мы к ней отнеслись очень хорошо. Так оно и было, несмотря ни на что.

- У меня идея, - сказал Маккормик. - Отведем ее в подвал. Здесь же должен быть подвал.

- Пойду посмотрю, - сказал Кэллехер.

Они снова услышали крики.

- Ну и ну, - сказал Гэллегер, - я вижу, что все ее поимели, кроме меня.

- А я? Или ты думаешь, что она меня не интересует? - спросил Кэллехер.

Кэллинен повернулся к ним и объявил, что на "Яростном" что-то затевается.

LX

ОТРурки заключил Герти в объятья и задумался: он не знал, что с ней делать дальше. Она вырывалась и осыпала его ругательствами. Он крепко, изо всех сил, прижимал ее к себе. Он уже не думал о том, что говорил несколько минут назад. Он продумывал тактику, которой следовало придерживаться, совершенно не отдавая себе отчета в том, что он вообще что-то обдумывал. Он подумал, что лучше всего было бы повалить ее на пол; он не очень хорошо представлял себе, как можно было бы справиться с ней в кресле.

Пока мозг разрабатывал план дальнейших действий, руки распустились и загуляли по телу Гертруды; ОТРурки по-прежнему прижимал девушку к себе, а посему смог познать в основном лишь ее спину да груди, которые упирались в него сосками. Руки инсургента спустились ниже и прикоснулись к эластичной, что было само по себе любопытно, ткани, которая скрывала под собой - что было не только любопытно, но и невообразимо приятно - самые главные прелести.

Он тяжело задышал. План действий так и не был разработан.

Внезапно она перестала сопротивляться и, прижавшись, прошептала ему, блаженному от щекочущих волос:

- Неужели такой придурок, как ты...

Однако она, похоже, была уже согласна на все. И даже, похоже, проявляла теперь удивительную предприимчивость и решительность, что казалось странным для юной особы, которая от общения с такими мужланами, как Кэллинен и Кэффри, должна была приобрести только негативный опыт. Он посчитал, что настало время ее поцеловать. Но Герти предупредила дальнейшие вольности и нанесла сокрушительный удар по его иллюзиям.

Взвыв от боли, он отскочил назад.

Его поразила не столько причиненная боль, сколько проявленное коварство.

LXI

- Огонь!

Так командор Картрайт лично возглавил окончательную операцию.

LXII

- Вжжж, - прожужжал снаряд.

LXIII

Снаряд пробил витрину почтового отделения на набережной Эден и, попав в стенку, разорвался в зале. Следующий снаряд повторил траекторию. Третий снаряд снес второй этаж. Крыша рухнула. Некоторые снаряды падали на тротуар, некоторые стремились во что бы то ни стало распахать сад Академии и изувечить статуи. Но большинство залетало со свистом прямо в почтовое отделение на набережной Эден.

Шесть минут спустя Картрайт посчитал, что руинообразное состояние почты покажется генералу приемлемым и удовлетворительным. Он приказал прекратить огонь, чтобы дождаться, когда дым рассеется и можно будет оценить результаты. А может быть, даже - предположительно - высадиться, чтобы подобрать уцелевших.

LXIV