С открытым лицом (ЛП)

После нескольких недель пребывания в Казале мне удалось установить контакт с товарищами на воле.....

Я не могу сказать, как именно это было, потому что канал проходил через людей, которые не были под следствием. Однако связь работала хорошо.

Извне мне писали, что хотят меня освободить, и просили изучить различные возможности. Тюрьма была очень хорошо оборудована против классических побегов изнутри: толстые стены, решетки, которые невозможно перепилить, множество замков, сигнализация. Но она была не так хорошо защищена от нападения снаружи: всего трое ворот в камеры, мало вооруженных патрулей. Я передал эти наблюдения Маргерите, добавив, что лучшее время для налета — между полуднем и часом дня, когда я нахожусь в воздухе, вне камеры.

Стратегическое направление долго обсуждало, стоит ли решаться на такую рискованную военную операцию. Некоторые товарищи, в том числе Фабрицио Пелли, были против: они считали, что удобнее консолидировать организацию, следуя традиционными путями, связанными с фабрикой и общественными движениями в районе. Моретти колебался. Маргерита навязала себя, поддерживаемая значительной частью колонны Милана и Венето.

Действие было решено. Телеграммой, написанной цифрами, они сообщили мне о назначенном дне: «Посылка с запасными рубашками придет завтра...». Но они неправильно прочитали мое сообщение, и вместо того, чтобы напасть в час дня, они прибывают в 4 часа дня: в самое неподходящее время, во время смены смены, когда охранников вдвое больше обычного, а заключенные заперты в своих камерах для контроля. На этот раз, однако, удача помогает мне.

Когда по коридору проносится заключенный, кричащий, что в ротонде вооруженные люди, проверка в моем крыле только что закончилась, и охранник всего несколько минут назад снова открыл мою камеру. При этом известии охранники застывают на месте, возможно, опасаясь общей перестрелки и не желая рисковать своими шкурами. Мое сердце подпрыгивает в горле. Вот мы и пришли, думаю я, с опозданием, но мы пришли… 

В такие моменты страху нет места. Тело заряжено адреналином, и волнение преодолевает все.

Я сразу же бегу — полгода в тюрьме позволили мне обрести заметную физическую форму — мчусь по двадцатиметровому коридору, плюхаюсь на лестницу и оказываюсь перед закрытыми воротами. На другой стороне я вижу Маргериту с красивым париком и пять или шесть товарищей, одетых в синие комбинезоны работников Sip, с автоматами наизготовку и ручными гранатами наготове. Маргерита приказывает одному из помощников открыть огонь. Тот дрожит и не может вставить ключ. Через решетку пропускают пистолет на случай, если кто-то подойдет ко мне сзади. Наконец ворота широко распахиваются, и я выбрасываюсь наружу. Снаружи здания несколько ядер товарищей, которые перерезали телефонные провода и охраняют улицу. Три машины готовы к отъезду. Я сажусь в первую, и они все расходятся в разные стороны.

Операция прошла безупречно, без единого инцидента, даже не пришлось сделать ни одного выстрела.

Около двадцати человек участвовало в операции. И использовалось около пятнадцати угнанных машин. Это была очень сложная организация. Я помню, что с группой, которая сопровождала меня при побеге, я совершил шесть смен машин. И на каждом пункте, где происходила смена, стояли вооруженные товарищи.

Несомненно, я испытал огромное счастье, когда увидел свою жену. Но в те моменты все было нацелено на действие. Действовать нужно было быстро и по порядку: было так много неотложных дел, о которых нужно было думать.

В конце дня вместе с Маргеритой и одним из наших спутников мы прибыли в заранее оговоренное убежище — дом на берегу моря в Алассио. Тогда, наконец, напряжение спало, и я смог дать волю своей радости. И эмоциям тоже.

Это было трудно, потому что в моей любовной картине Маргарет всегда занимала очень высокое место.

Однако я хотел бы прояснить одну вещь. Этот поступок вполне можно рассматривать с личной и романтической точки зрения, но по сути это была политическая акция во исполнение одного из кардинальных принципов вооруженной борьбы — освобождения пленных. И мой случай не был уникальным: Ульрике Майнхоф также освободила товарища Андреаса Баадера. С другой стороны, план, разработанный Маргеритой и «Красными бригадами», предусматривал не только штурм тюрьмы Казале, но и побег Франческини из старой тюрьмы Кунео. Он должен был состояться накануне вечером и пройти самым традиционным образом. Пропилив решетку ворот, он должен был найти машину с тремя товарищами, ожидавшими его. К сожалению, один из заключенных поднял тревогу, когда дорога уже была открыта, и бедняге Франческини преградили путь в самый прекрасный момент.

 

 

Банды внутренних районов

 

Я скрывался в Алазио около месяца. Я обсудил с остальными, что делать, и мы решили перегруппировать колонны: Маргерита останется в Турине, Моретти отправится в Рим, а я перееду в Милан.