С открытым забралом

В ночь на 28 октября 1917 года Туркестанский комитет Временного правительства, не желая отдавать власть Советам, пытался разоружить революционные 1‑й и 2‑й Сибирские полки. Сражение революционных солдат Ташкента и красногвардейцев длилось четыре дня. Юнкера и казаки сложили оружие. Власть перешла в руки Советов. Да, вот с этого, пожалуй, все и началось. Судили главаря мятежа графа Доррера, который признал, что «большевизм — это широкое народное течение» и что «была допущена громадная ошибка, когда пытались бороться с ним».

Осенью 1918 года лидеры ашхабадских эсеров «пригласили» в Закаспий английские войска генерала Маллесона. В Туркестане появился брат известного белого генерала Корнилова. Он организовал заговор, который охватил всю территорию края. Корнилов активно привлек к антисоветскому движению басмачей. То был заговор «Туркестанской военной организации», руководители которой были связаны с английской миссией; она и направляла деятельность подпольной заговорщической организации. План борьбы с Советской властью предусматривал совместное выступление всех контрреволюционных сил — Дутова, ашхабадских мятежников, главарей контрреволюционных туркменских племен, басмачей, войск бухарского эмира и хивинского хана. Полковник Зайцев повел своих казаков на Ташкент. Но был разбит и пойман. Потом произошло в Ташкенте восстание Осипова. Это было особенно коварное восстание, так как во главе его тайно стоял военный комиссар, командующий вооруженными силами края, член коммунистической партии. Он приказал расстрелять Председателя ЦИК Туркестанского края Вотинцева, Председателя Совнаркома Фигельского, Председателя Ташкентского Совета Шумилова и еще одиннадцать видных советских работников и объявил военную диктатуру. Комендант крепости двадцатичетырехлетний унтер-офицер Иван Панфилович Белов встретил мятежников огнем и разогнал их. Осипову удалось удрать к басмачам, с собой он прихватил золото из Государственного банка.

Но и после разгрома всех этих заговоров и мятежей буржуазно-националистические элементы туркестанской реакции не угомонились и, наверное, долго не угомонятся. Националисты из пантюркистской организации «Единение и прогресс» поднимают малосознательных дехкан на борьбу под флагом «защиты ислама», «туркестанской автономии», «независимости». Объединились русские кулаки и басмачи Мадамина, которому Колчак присвоил звание полковника. Мадамин-бек создал свое Временное ферганское правительство, куда вошли царский генерал Муханов, крупный торговец хлопком Азизханов, присяжный поверенный Ненсберг. Трогательное единство. Рыскулов только еще мечтает о «мусульманской армии», а вожак басмачей Курширмат уже создал ее, объявил себя «верховным предводителем мусульманского воинства», «борцом за ислам», «защитником угнетенных». И басмач Мадамин-бек сформировал «мусульманскую народную армию».

Мутная волна пантюркизма и панисламизма... Не унесла бы она Турара Рыскулова, не превратила бы в «защитника угнетенных» наподобие басмаческих курбашей Иргаша, Мадамина и Курширмата...

— А кто будет вооружать вашу «мусульманскую армию»? — спросил Валериан Владимирович Рыскулова, перед тем как тому уйти.

Турар смутился. Потом выдавил из себя:

— Мы ведь не собираемся совсем порывать с Советской Россией. Россия даст нам оружие.

— А кто будет готовить офицеров для «мусульманской армии»? Сейчас? Перед лицом империалистов?

Рыскулов не нашелся, что ответить.

Конференция проходила бурно. В центре внимания всех делегатов были двое: Рыскулов и Куйбышев. Диспут начал Рыскулов. Он был настроен воинственно. Правда, говорил спокойно, солидно, без выкриков, обаятельно улыбался, пересыпая речь мудрыми изречениями: «Кто продает совесть и честь ради желудка и тщеславия, тот с легким сердцем продаст и отца, и мать, и свой народ» (это о басмачах), «Проси ума у того, кто прежде тебя износил рубаху»... Сказано неплохо, только непонятно, у кого Турар собирается просить ума...

А потом — программа: тюркская коммунистическая партия, тюркская республика, «мусульманская армия». Блестят глаза, блестят скулы, блестит бритая круглая голова. В голосе металл.

Валериан Владимирович слушал его и думал: «Разве в названиях дело? Мусульманское бюро партии большевиков тоже звучит странно. «Мусульманин» значит «исповедующий ислам». Тюркские народы, мусульманские народы... В чем разница?»

Он до сих пор не мог уловить тонкости всех этих определений. Вот когда Рыскулов хочет, чтобы Туркестаном управляли чистые мусульмане, тут все ясно: явный национализм. Партия тоже должна быть единой — тоже ясно. Все парторганизации нужно объединить в коммунистическую партию во главе с крайкомом. Мысль создать особую «мусульманскую армию» — это уже басмачество. По-другому не назовешь...

Валериан Владимирович вышел на середину сцены. Раздались аплодисменты, он поднял руку, прося тишины. Его хорошо знали и были рады ему.