С открытым забралом

Во время своей речи я вижу, что вдали, в степи, стоит начальник конвоя и исподлобья, мрачно смотрит на то, что у нас происходит. Во время речи я не мог его арестовать, а когда кончился митинг, я пытался найти его, но это не удалось, а ждать у меня не было времени. Мы с Бубновым из своих пальто выпороли зашитые в швах деньги, наняли подводы и покатили в Красноярск. Путь, пройденный нами с 26 февраля по 8 марта, мы проехали в течение двух дней. 10 марта мы были в Красноярске, где на площади произнесли речь против войны. Тогда были в ссылке некоторые большевики, у которых было настроение за поддержку войны».

И снова — Самара, ставшая родной, близкой. Слабая улыбка Пани. И сын. Его сын! Владимир.

— Владей новым миром! — говорит ему Валериан.

И небывалое еще ощущение полной свободы.

Все-таки она свершилась!.. Семь лет тюрьмы и ссылки.

Но он знает, что до окончательной победы далеко. Руководителей-большевиков в Самаре пока мало: Шверник, Масленников, Галактионов, Мяги, Кузнецов, Митрофанов, Дерябина, Венцек, Буянов... Бубнов срочно отозван в Петроград. Еще не все вернулись из ссылки. Но скоро вернутся.

Рабочие смотрят на Куйбышева как на главную партийную фигуру. В Совете — засилие меньшевиков и эсеров, военных чиновников, поспешно объявивших себя социалистами-революционерами и нацепивших красные банты. Они за продолжение «революционной» войны до полной победы над немцами. Они уповают на поддержку Америки, которая только что вступила в войну на стороне Антанты. Но председателем Совета рабочие избирают Куйбышева, и никого другого.

Ему не нужно объяснять, чем должен заниматься избранник народа.

В то время как другие упиваются свободой, он лихорадочно анализирует последние события, взвешивая в уме все. Он привык беспрестанно анализировать, сопоставлять, как бы заглядывать вперед. Это неусыпная бдительность рассудка. Верить не чувствам, а фактам. Неумолимым фактам. Он как бы прислушивается к неровному пульсу времени.

Что происходит в самом центре революции — в Петрограде?

В дни восстания, пока большевики дрались на улицах города, меньшевики и эсеры, отсиживавшиеся в Таврическом дворце, в Думе, захватили руководство Советом рабочих и солдатских депутатов. Изначальная привычка присваивать себе результаты чужих побед. Ведь главное — не драка, а власть. Он, этот Совет, мог бы сам, опираясь на рабочих и солдат, создать революционное правительство. Но во главе Совета стал меньшевик Чхеидзе, единомышленник Троцкого. Чхеидзе сразу же превратил Исполком Совета в некое землячество, куда доступ большевикам был закрыт. За годы войны меньшевики и эсеры сумели сохранить свои кадры — ведь они были оборонцами — и теперь оказались в большинстве. Меньшевик Суханов провозгласил во всеуслышание:

— Власть, идущая на смену царизму, должна быть буржуазной!

Меньшевик Чхеидзе и эсер Керенский полностью разделяли это мнение. Они немедленно предложили лидерам буржуазии сформировать Временное правительство. Из крупной буржуазии, конечно. И вот во главе революции, за которую было заплачено рабочей и крестьянской кровью, вдруг оказались крупные капиталисты и помещики, князья: Гучков, Милюков, Коновалов, Терещенко, Шингарев, Мануилов, Львов, Годнев. Возглавил правительство крупный помещик князь Львов. Оно заняло Мариинский дворец.

Керенскому милостиво разрешили войти в состав кабинета: мол, будешь представлять народ! Бундовцы тоже рвались в правительство, но князь Львов, брезгливо махнув рукой, процедил сквозь зубы:

— Этим отказать!

Так совершилось еще одно предательство меньшевиков и эсеров, а с ними вкупе и бундовцев.

Новоиспеченный министр иностранных дел кадет Милюков, нацепив алый бантик, выезжает к солдатам в гарнизоны, призывает к «защите республики». Гучков, известный промышленник, вождь черносотенной партии октябристов, вдруг стал военным министром. Он произносит часовые речи, воюет в основном против «пораженчества», так как никакими военными талантами не обладает. С помпой разъезжая по армиям, Гучков походя смещает слишком уж поверивших в революцию генералов и офицеров и назначает на высокие должности своих знакомых, фаворитов: «именем революции». Его называют новым Распутиным.

Вприпрыжку за Гучковым скачет Керенский. Он — за «верность союзникам». До последнего русского солдата.

Неужели ради того, чтобы эта откормленная сволочь распоряжалась революцией, были тюрьмы, ссылки, гибель сотен тысяч товарищей?.. Чхеидзе и Керенский, не спросив мнения народа, по-лакейски поднесли на блюде победу революции злейшим врагам ее. Нет, это противоестественно...

Есть у революции подлинный хозяин, есть... Драка за власть всерьез еще только начинается.

— Граждане! Создавайте дружины вооруженных рабочих. Никакого доверия Временному правительству! Контрреволюция скоро поведет на нас решительное наступление, она собирается с силами, — призывает Куйбышев на митингах и сам, не теряя времени, вооружает рабочих, обучает их.

Он сразу же, как только оказался в Самаре, объявил беспощадную войну самозванному Временному правительству, мечтающему о разгоне Советов и ликвидации революции.