С оттенком помешательства

В ушах стоял глухой вой. Прислушавшись, Север понял — это по его душу. Вой полицейских сирен приближался к особняку Бергеров.

— Передайте Лине, чтоб кошака забрала. Если меня загребут, за ним некому будет присматривать, — прохрипел он обессиливши.

Последние слова означали только одно — он сдался.

Не выдел он выхода. Не знал, за что хвататься.

И нужно ли...

Когда все вокруг считают тебя конченной мразью, доказать, что все не так — крайне не просто. Невозможно.

Доказательств не было. Все улики были против него. А в такие моменты сам начинаешь верить, что ты и есть конченная мразь. Люди не могут ошибаться.

Безысходность обложила Севера по всем сторонам монолитными плитами, и куда ни сунься — тупик.

Он остался один. В окружении своего помешательства, что также ускользало от него.

Лина тоже одичала, а вскоре узнала, что не так уж она и одинока. В ней росла жизнь — пока еще совсем крохотное напоминание о Севере с отчетливым сердцебиением.

Она частенько вспоминала о своем любимом психопате. Бессонными ночами все так же рыдала по нему. Она безумно скучала, мечтала увидеть его. Мысленно она простила его... за все.

Но нужно ли ему было ее прощение? Точно уже нет.

Север постепенно забывал о своем помешательстве. Гасил в себе все паршивые чувства до тех пор, пока не образовалась девственная пустота, пока он все-таки не стал монстром.

С того самого дня он больше не видел Лину. Даже во снах она побаивалась приходить к нему. Прогонял.

Единственное, что напоминало ему о ней — тетрадь с заметками о нем, со снами. Но и ее он со временем перестал перечитывать.

... Когда-нибудь их пути снова сойдутся... На перекрестке двух дорог кому-то из них как никогда будет больно... Кто-то из них очень сильно пожалеет...