С оттенком помешательства

И чувства обострились до невозможного предела. И дикое желание захлестнуло меня с головой, как только я ощутила чужую руку на ширинке своих джинсов.

— Север, не... надо, — выдохнула с резкостью, тесно сомкнув свои бедра и натянувшись струной. Забившись в судорогах и хватанув ртом раскаленный воздух.

— Только не сопротивляйся, — предостерег с обманчивой нежностью и резко дернул вниз бегунок. — Я не сделаю тебе ничего плохого.

Боже... В это же трудно поверить!

Сердце на миг остановилось. Будто бы разучилось биться. Однако стоило Северу пройти точку невозврата и упрямо просунуть ладонь мне в штаны, оно взревело подобно мотору гоночного болида, дрифтующего на опасных виражах.

Еще один поцелуй. Хотя бы еще немного промедления с моей стороны — и я сверну не туда. Тот поворот станет ключевым, но отнюдь не последним для меня.

— Ты доверяешь мне? — настороженно спросил Север, опаляя мои в хлам искусанные губы.

— Не знаю. Я не знаю, — буквально заныла в отчаянии.

— Ты должна довериться мне. Расслабься.

Я невольно вздрогнула, едва устояв на ватных ногах. А про себя подумала: Как? Ну как можно довериться человеку, который на протяжении всего времени доказывал мне обратное?

— Х-хорошо.

Все смешалось. Белое стало страшно черным, неправильное — правильным, а что-то постыдное, что-то грязное и отталкивающее, на деле оказалось самым вожделенным.

Я забывала дышать, пока мой мир продолжал сужаться, пока пальцы Севера протискивались вниз. По миллиметру.

— Как горячо у тебя там, — довольно подметил Север. — И мокро. Бля, я не уверен, что все пройдет так, как планировал.

— А ты п-постарайся, — откуда-то нашлись силы ответить ему.

Наверное, я поверила ему. Где-то в глубине души знала, что он не сделает мне ничего такого, о чем я вскоре пожалею.

— Я постараюсь, — ловко сдвинул в сторону намокшее белье, делая из меня мученицу. — Но и ты должна кое-что пообещать мне.

— М-м-м... что же? — неосознанно двигала тазом взад-вперед.

Это была уже не я. Во мне проснулась маньячка. Дикарка, чей разум овладел элементарный животный инстинкт.

В тот момент для меня существовали только его неукротимые губы. Горячие руки. Пальцы, что знали об удовольствии больше, чем я. Которые могли как накалить меня до предела мечтаний, так и с легкостью избавить от нарастающего давления. Могли, но тот ничего для этого не делал. Испытывал меня лишь невесомыми касаниями. Томительными и невыносимыми. Он осторожничал, лаская мою шею губами. Языком. Дыша мной. Порабощая. Уничтожая последние крохи самообладания.

— Ты будешь только моей! Моей и ничьей больше! — заверил низким вибрирующим голосом, проникающим в меня роем жалящих пчел.

— Ты предлагаешь мне встречаться с тобой? — изумленно проблеяла.

— Пообещай, Лина! — сознательно проигнорировал мой вопрос, впиваясь зубами в яремную вену, грозясь разорвать ее в случае моего отказа.

Но возбуждение разлилось по моим венам капитально. Для меня уже не было ничего важнее. Ничего, кроме происходящего здесь и сейчас.

— Обещаю, — неосознанно прошептала, подавшись бедрами ему навстречу.

— М? Ты что-то сказала? — издевался и тогда я четко и уверенно произнесла:

— Я даю обещание быть только твоей!

Услышав желаемое, Север плотоядно оскалился.

Стены рухнули. Сложились карточным домиком. Сопротивление было безвозвратно сломлено. Все выстроенные барьеры остались далеко позади. Только вседозволенность правила им. Распущенность и животная похоть, поглощающая меня.

Уже ничего не мешало ему бесцеремонно залезть ко мне в трусы. Ничего не мешало скользнуть шершавым пальцем по нежной плоти, собрать сочившуюся из меня влагу и заткнуть мой рот очередным поцелуем.

И я завибрировала от перенапряжения. Бесконтрольно затряслась, вцепившись в его тугие плечи и плавясь в руках. Вспыхнула искрами короткого замыкания.

Казалось, еще немного — и все вокруг взорвется. Разлетится на ошметки, если он не прекратит.

Но Довлатов не прекращал... Только напористей становился. Смелее. Грубее и требовательней превращал меня в безумную, мечтающую о большем.

Я не боялась. Я старательно прислушивалась к своему телу и к тем ощущениям, что дарил мне Довлатов. Он запускал жар по моим жилам. Он стремительно наращивал напряжение внизу живота, с нажимом прикасаясь с набухшему клитору. Он накачивал меня дозами кайфа и вынуждал жалобно всхлипывать в его шею, с каждым новым круговым движением воспаляя меня интенсивней. Гораздо горячей.

Он знал что делает со мной. Знал как действует на меня. Он совершенно точно все знал.

Он давал познать, что такое всепоглощающая страсть. Восторг, от которого в приступе удовольствия закатываются глаза под веки, забывается собственное имя. От которого кровь превращается в бурлящий поток адреналина, и которое не сравнится ни с чем ранее испытываемым мною

Мои бедра были раскрыты. Только для него, для Севера, активно ласкающего меня снизу.

Изнутри просился освободительный выкрик. Сознание было на грани распадения, а тело — на пике блаженства, у края пропасти.