С отцами вместе

Движением руки директор смел все листки в ящик и закрыл его.

— Будем искать крамольников! Но, черт бы побрал телеграфные бланки, все они одинаковы!

Еще в начале учебного года ученики заявили, что у них нет тетрадей. Родительский комитет, при содействии директора, обратился в железнодорожное ведомство с просьбой выделить детям какие-нибудь старые, уже использованные конторские книги, лишь бы одна сторона была чистая. Оказалось, что все склады на станции забиты телеграфными бланками. Ими снабдили учащихся с третьего по восьмой класс.

— Ищите, да поможет вам бог! — Отец Филарет отошел к окну и начал закуривать.

В дверь постучали. Вошел сторож со звонком в одной руке и кипой каких-то листовок в другой.

— От японцев принесли расклеить, — сказал сторож и положил листовки на край стола. — В коридоре ученики у меня несколько штук из рук вырвали, читают.

Сторож вышел. Директор взял одну листовку.

— Так… «Обращение к населению…»

В коридоре, забравшись на подоконник, Костя читал сгрудившимся вокруг него парнишкам и девчонкам:

«Свежие японские войска совместно с храбрыми русскими частями приготовились к наступлению против уголовных преступников-большевиков, чтобы, стерев их с лица земли, спасти мирное население, которое мучится от их погромов и преступлений.

Население должно немедленно прийти под покровительство японской армии и русских войск. Все содействующие большевикам будут строго наказаны».

Костя погрозил слушателям пальцем.

— Обращение подписал начальник 5-й японской дивизии генерал-лейтенант Судзуки! Все!

Раздался звонок. Ученики повалили в класс. А в кабинете директора отец Филарет, потерявший покой после чтения листовки, усиленно дымил японской сигаретой.

— Вы меня трусом называли, а трушу не только я. Похоже на то, что атаман Семенов тоже плохо спит. Здесь говорится, Александр Федорович, что наши приготовились к наступлению. Значит, насколько я понимаю в военном деле, большевики представляют собой немалую силу, если против них надо уже наступать?!

— Я думаю о другом, — сказал директор, продолжая разглядывать листовку. — Неужели большевики и сюда придут?

Священник выпустил на герань клубы дыма и, приподняв немного очки, взглянул на собеседника. На коротком туловище директора сидела голова, похожая на перевернутую вверх корешком редьку, на острой макушке торчали жалкие остатки волос. «Каких только не создает господь», — подумал Филарет и сказал громко:

— Вы хуже маленького, Александр Федорович! Зачем большевикам откуда-то приходить? Они давно уже здесь и никуда отсюда не уходили. В каждом доме, по-моему, большевики, в нашей школе их полно среди учащихся. Ну, если еще не совсем большевики, то большевичата! А сколько так называемых сочувствующих большевикам? Большой труд берет на себя Судзуки, собираясь очистить землю от большевистской заразы.

— Вы все пугаете меня, батюшка!

— Я и сам побаиваюсь. Но будем надеяться не на господа бога, а на японскую армию!

В кабинет опять постучали. Вошел все тот же сторож. Он подал директору листовку с текстом обращения генерала Судзуки.

— У меня же есть! — рассердился директор. — Возьми эту себе и почитай своей старухе!

— Разве можно такое старухе читать! — сторож оглянулся на священника, словно искал у него поддержки. — Вы на обороте читайте, Александр Федорович… Сейчас в коридоре сорвал!

Отец Филарет подошел к столу. На обороте листовки крупными печатными буквами было написано:

Ты, Семенов, не гордись,
В тебе толку мало,
Хоть с японцами явись —
Все твое пропало!

— Ну, вот! — директор вышел из-за стола. — Вот вам, батюшка, и решение нашего спора. Неужели и после этого мы не будем искать зачинщиков? Будем искать, будем бороться с ними! Я иду в контрразведку!

Отец Филарет положил в карман подрясника прокуренный мундштук.

— Знаете, я где-то уже слышал что-то такое… Да, на днях шел по Набережной и слышал, как парни распевали сей романсик про атамана.

Директор, не слушая священника, торопливо надевал пальто…

* * *

Когда во время перемены играли в лапту на школьном дворе, уже знакомый старшеклассник в очках отвел Костю к поленнице. Паренек был на полголовы выше Кости. В поношенной тужурке телеграфиста и больших солдатских сапогах он выглядел старше своих лет.

— У вас в классе есть, конечно, надежные ребята?

Костя кивнул.

— Я расскажу тебе одну частушку, вы ее перепишите и подбросьте в дома, где есть парни и девушки. Можно и на вечерку подкинуть! Пусть поют…

Он дважды произнес текст частушки, заставил Костю повторить и предупредил, что писать надо только на телеграфных бланках, печатными буквами и обязательно химическими чернилами.