С. П. Крашенинников

Более трех с половиной лет длился путь Крашенинникова по сибирским землям. Он проехал сотни верст в крытой кожей кибитке. Березовые перелески перемежались с лугами и со степью, поросшей высокой травой. Поднималась перед ним и глухая тайга. Лучи солнца не проникали сквозь густые ветви елей, кедров и пихт. За Енисеем увидел студент светлую лиственничную тайгу. Лиственницы стояли стройные, высокие, убранные мягкой хвоей. Зимой они сбрасывали свой ярко-зеленый наряд — в отличие от других хвойных деревьев. Стали привычными для путешественника и горные тропы и нескончаемые речные дороги. И на всех этих путях, на коротких стоянках в селениях и на зимовках в городах — всюду Степана Крашенинникова ожидали работы, которые становились для него все более интересными, понятными и привычными, — сборы коллекций, описания увиденного и множество повседневных экспедиционных хлопот.

Через год после выезда из Петербурга Крашенинников начал вести путевой дневник, названный им «Дорожным журналом». По этому дневнику, а также по другим записям можно ныне восстановить маршруты Крашенинникова по Сибири и в какой-то мере представить себе облик автора — пытливого молодого исследователя, наблюдающего жизнь сибирского населения, жадно всматривающегося в необычные для него картины природы.

Крашенинников работал увлеченно, упорно. Вскоре ему стали поручать самостоятельные задания. Он описывал Колыванские заводы Алтая, Аргунские серебряные заводы, изучал слюдяные залежи, теплые источники и соленые ключи.

Обо всем этом, можно прочесть в его «Дорожном журнале», в составленных им описаниях путей, в отчетах о поездках, которые он представлял своим начальникам И. Г. Гмелину и Г. Ф. Миллеру — «благородным господам профессорам», как именуются они в этих отчетах.

Вплоть до наших дней эти описания, отчеты («репорты»), «Дорожный журнал» С. П. Крашенинникова хранились в архиве Академии наук СССР. В 1966 году, бережно собранные и прокомментированные, они были впервые изданы в виде отдельной книги. Многолетний исследователь научного творчества Крашенинникова этнограф Н. Н. Степанов, подготовивший для издания этот сборник, отметил большое научное значение сибирских работ путешественника. По его словам, «уже в Сибири Крашенинников превратился из ученика в мастера»[11]. А известный исследователь Сибири археолог и этнограф А. П. Окладников, редактор сборника, в предисловии к нему написал: «Стоит начать чтение замечательного „Дневника“ Крашенинникова, перелистывая его пожелтевшие страницы, и уже невозможно от них оторваться, — так свежи эти первые впечатления Крашенинникова от тогдашней Сибири…»[12]

Первые записи в «Дорожном журнале» были сделаны в сентябре 1734 года во время плавания по реке Томи от города Кузнецка к городу Томску. Путешественник сообщает о ночевке в одном из селений южных алтайцев, об устройстве виденных им в селении жилищ. В жилищах этих «двери так малы, что немалому человеку почти полском лесть [ползком лезть] в них надобно. А полу в них нет, а на средине их зделан комель, в котором днем и ночью, зимою и летом огонь безпрестанно кладут».

Вслед за этой записью другие — об обычаях, верованиях, обрядах. Любопытным показалось студенту, что тамошние шаманы («камы»), когда совершают свои заклинания, то бьют в бубен колотушкой и призывают черта. На вопрос «для чего не у бога, но у чорта помощи просят», путешественник получил такой ответ: «…бог помощи нам дать как может, понеже он высоко живет, а чорт, так же как и мы, на земле, того ради луче нам помочь и может»[13]. По словам А. П. Окладникова, уже на этих первых страницах дневника и жилища, и шаманская обрядность описаны с зоркостью, «которой могут позавидовать этнографы нашего века»[14].

А вот запись о «писаном камне» у берега реки Томи. Речь идет о наскальных изображениях. Ныне об этих ранних формах искусства, памятниках первобытной культуры, написано множество научных трудов. Крашенинникову довелось быть одним из первых исследователей наскальных изображений в Сибири.

«Камень нарисоваными фигурами к реке стоит. Вышина его около 10 сажен…» Студент тщательно описал, где находятся на этом «камне» изображения и насколько близко к ним можно подойти, «ежели хорошенько рассмотреть кто хочет», и какие фигуры изображены в разных местах на этом «писаном камне»: «На всех сих местах маралы, лоси, олени, лошади и инде рыбы и люди вырезаны. В нижних местах оное изображение почти все попорчено и инде иные новые фигуры изображены… На верхнем, понеже туды взойти не всякому можно, все изображение очень ясно видеть можно было»[15].