С первого взгляда (Юмористические рассказы)

После душа порозовевший Ваня оделся и нажал кнопку на карманном пульте. Робот тут же вкатил тележку с завтраком: сок индиго, ломтик картофеля, рюмочка хлористого кальция, отварной турнепс. Это все робот наготовил, пока хозяин купался. Туг обхо­дилось без кнопки — звуковые сигналы (шум душа) преобразовывались в электрические, включали в ав­томате завтракальную систему, и он топал себе на кухню. За все время, как его приобрели, автомат толь­ко раз сдурил: услышал в три часа ночи шум дождя и притащил в спальню отварной турнепс. Кстати, ему можно было отдавать команды и голосом, но Ваня ле­нился.

После завтрака захотелось погулять. Чтобы загру­зить робота, Иван нажал кнопку долгосрочной про­граммы — без него автомат должен все пропылесосить влажным воздухом, ответить на все видеотелезвонки, скомпоновать на следующую неделю мини-интерьер, ну и скомпоновать обед из таких ингредиентов (то есть первое, второе, третье), которые не повторялись по­следний месяц.

Ваня поднялся на крышу, сел в малолитражный вертолет и полетел кружиться над парком. Только он взвился, как заметил в воздухе шатенку. Через сто лет брючные костюмы, разумеется, уже не носили — только парики. Поэтому Ваня подлетел ближе и улыб­нулся.

— Сто пятьдесят шесть сто восемьдесят девять,— ответила шатенка, меняя на ходу парик.

Довольный Ваня пострекотал в парк — они позна­комились, она назвала ему свой видеотелефон.

Надышавшись, Иван прилетел домой. Он принял душ и переоделся. Робот тут же вкатил обед: бульон прозрачный, крапива отварная, ломтик куриного желтка, одна морская водоросль.

Поев, Ваня нажал кнопку, и робот превратил ди­ван в гамак, который нежно и бесшумно завибриро­вал, укачивая человека.

После сна Ваня, разумеется, нажал кнопку, чтобы робот повертел телевизор и выбрал интересную программу. Тридцать первая программа Ваню устроила — показывали игру в бирюльки, первенство Европы. По­том робот отыскал ему игру в баклуши, первенство мира. Затем нашел соревнование по крестикам-ноликам — Земля играла с Марсом. А уж потом отыскал многосерийный детектив.

После двенадцатой серии пора было спать.

Ваня принял душ и принял от робота ужин: сок авокадо и один ломтик. И уснул, предварительно на­жав кнопку, чтобы робот вымыл ванну, убрал кухню, приготовил ему на завтра костюм и собрал портфель. Робот все сделал бесшумно и аккуратно. Был час ночи.

— Скафандр еще стирать, — вздохнула жена, вы­лезая из него.

Насчет цыплят

Ты уже, разумеется, позавтракал?! — полуспросила-полуутвердила жена, заглядывая в холодильник.

Слово «разумеется» означало, что я эгоист и не до­ждался ее с Ленкой.

— Разумеется, нет, — подчеркнул я слово «разу­меется», которое теперь означало, что я не эгоист и никогда им не был.

— Куда же делись пять яиц? — ехидновато поинте­ресовалась жена.

— Спроси у холодильника, — буркнул я.

— Очень остроумно, — подтвердила она. — Значит, завтракать ты не будешь?

— Нет, буду! — начал я раздражаться, потому что никаких пяти яиц не ел.

— Ну зачем ты волнуешься из-за пяти яиц? — ласково спросила жена.

Мы сели завтракать, и она положила мне чайную ложку салата. Даже Ленка удивилась, которой поло­жили две столовые ложки. Я остался по-мужски мол­чалив и приналег на булку.

— Глазунью ты, конечно, не будешь, — положила она два «глаза» Ленке.

— Нет, буду, — так громко произнес я, что Ленка посмотрела на меня с любопытством.

— Волноваться не надо, — примирительно сказала жена, — но есть столько яиц просто вредно для здо­ровья.

— Да мне не съесть сразу пять яиц!

— Съел же ты вчера сразу банку сгущенного мо­лока!

— А у меня через двадцать один день будет пять цыпляток, — между прочим заметила Ленка.

— Это откуда же? — подозрительно спросила жена.

— А из пяти яиц.

Я расхохотался и вывалил себе в тарелку весь са­лат.

После завтрака Ленка показала громадную короб­ку из-под телевизора, где в самом уголке, в вате, как в гнездышке, лежали пять яиц с чернильными клейма­ми «диетические».

Мы долго ей объясняли, что для этого нужен инку­батор, что яйца несвежие, что нужен постоянный источник тепла в виде курицы, что, наконец, она всего- навсего второклассница. Ленка достала какую-то книжку, в которой два пионера высидели цыплят. Но у них были свежие яйца, и они учились в четвертом классе.

— Пусть занимается, — махнула в конце концов жена рукой. — Может быть, ты не наелся? — грустно спросила она

Я тронулся, как весенний лед, и захотел сделать ей что-нибудь приятное. Например, признаться, что золо­тистую чашку, которую она ищет второй день, искать совсем не надо, потому что она мною разбита. Пораз­мыслив, это признание я заменил добровольным похо­дом в булочную.

Кривыми, пьяными буквами Ленка начала вести дневник.

«Второй день. Им в ватке холодно, и я взяла куклино одеяло, потому что кукла все-таки не живая, а яички все-таки живые».

«Пятый день. Это очень большая жестокость, если папа два яйца сварит. Может, он шутит, а может, нет».

«Восьмой день. Они уже шевелятся, если включить музыку».