С праздником! Валентинов день

Дважды сестра с географом и дочкой гостили в деревне летом, а Дениса оставляли на все каникулы. Аделя много читала и тщетно пыталась пристрастить к книгам мальчишку, но и Василий не был охотником до чтения. Все свободные часы мужчины либо рыбачили, либо ждали в шалашах у озёр жирующих к отлёту уток. Любознательному мальцу нравилось возиться с охотничьим снаряжением. Пыхтя от старания, чистил ружьё с дядей Васей, укладывал в обитый железом ящик под ключ…

А вскоре Татьянин географ влюбился в молоденькую учительницу математики, и безмятежная жизнь семьи развалилась. Сестра перестала привозить Дениску. Разбежалась с мужем, нарвалась на альфонса, потом на алкоголика и, наконец, после многих надежд и мытарств сошлась на вторых ролях с успешным владельцем конного завода, глубоко засевшим в семье. Эта усталая связь неожиданно подарила Татьяне неизвестные прежде возможности: открыла в ней коммерческий дар.

Пока женщина металась в поисках себя под солнцем фортуны, Денис из весёлого ласкового парнишки превратился в проблемного шалопая и отбился от рук. Мать с трудом откосила сына от армии ради изнурительной борьбы с его ленью и предрасположенностью к пьянству. Безрезультатно. Тогда, отчаявшись, Татьяна отправила двадцатилетнего оболтуса «на перевоспитание» в деревню, где из всей родни, кроме брата и Адели, никого не осталось. Василий Игнатьевич нянчиться с племянником не стал, без долгих церемоний погнал служить Родине.

– К тебе, дядь Вася, вернусь, – предупредил Денис с оттенком вопроса.

Армия обошлась не без эксцессов (самоволка, бои без правил), но подправила-таки склонность парня к разгулам. Правда, прошла добрая семилетка, пока он учился и осознавал, что ошибся в выборе, менял колледжи и общежития, искал работу «по душе» и, нагрянув однажды, сообщил:

– Извините, дядь Вася, тетя Аделя, окончательно завязал я с учёбой. Мы с Катей решили пожениться. – Из-за спины Дениса застенчиво выплыла на свет симпатичная рыжая девушка примерно в том же месяце положения, в котором ошарашенный дед Володар обнаружил внебрачный грех внучки Тани.

– Я не сволочь, чтоб поматросить и бросить, – заносчиво заявил без пяти минут папаша. – Буду взращивать юное поколение Тихоньких.

На какие средства он собирается осуществлять сие благородное намерение, Денис не сказал.

Василий Игнатьевич известил о новости сестру. Татьяна страшно расстроилась – перспектива стать бабушкой, если женщина сама ещё мечтает о легитимном супружеском счастье, не очень-то женщину радует. К тому же она небезосновательно опасалась, что сын пожелает расширить семейный круг непосредственно на её территории. Посоветовалась с дочерью. Та предложила обезопаситься от асоциального вторжения, приобретя разгильдяю какой-нибудь продуктовый магазинчик. Пусть попробует, может, раскрутится… Умница дочь. С ней Татьяне повезло – самостоятельная, незамужняя и не собирается, прочно стоит на ногах по уши в бизнесе. Благодаря, разумеется, маминой поддержке и выучке.

Управилась Татьяна резво. Прилетела, купила сыну недорогую иномарку с кузовом, первый попавшийся «комок» в городе и оставила деньги на двухкомнатную квартиру.

Теперь Денис точно не лоботрясничал. Рыжая Катя устроилась в хорошую контору, подрастал мальчонка, названный редким именем Володар в честь прадеда Тихонького. Татьяна гордилась по телефону предпринимательскими способностями сына: моя жилка, бизнес – труд не для инертных!

«Какой труд, голимое спекулянтство, – огорчался про себя Василий Игнатьевич. – И зачем столько денег? Впрочем, кто я такой, чтоб судить…» Им с женой хватало его заработка и её пенсии по инвалидности. Вещей в доме – минимум, на задворках теплица, грядки с мелочью и капустно-картофельный огород. Корову не держали, Аделе стало бы тяжело доить. Василий Игнатьевич поверить не мог, что в пору влюблённости в Клаву Иванцову мечтал стать зажиточным хозяином.

Жили Тихонькие легко, понимали друг друга без лишних слов. Не было между ними тайн и страстей. Василий Игнатьевич даже не мог бы сказать, любит ли он жену. И что такое вообще любовь – не сказал бы. По всему выходило: любовь – наваждение, чудачество и безудержное буйство, вроде вспышки чувств, время от времени подстрекающей неуравновешенных людей на глупые подвиги. Не нравилось Василию Игнатьевичу это сравнение, а другое в голову не шло. С Аделей же он свыкся, вжился в её существо, не испытывая угрызений совести, как случалось от «бузы». Аделя была – свет и покой, тихая радость видеть её улыбку и желание, чтобы каждый завтрашний день походил на вчерашний. Нет, никогда не желал Василий Игнатьевич другой женщины.

…Ой ли? Так уж никогда?

Ну… честно сказать… Честно сказать, раз таки шибануло его тягой к другой. Аделя знала, поняла без слов.