С привкусом пепла

– Уверен, мы отлично с вами сейчас повоюем, благо при мне усиленный взвод с пулеметами, («усиленный взвод» в лице Мишки Карпина без всяких пулеметов тоскливо вздохнул), только, боюсь, вам немножечко не хватит времени для маленькой победоносной войны. Скоро все окрестные партизаны придут глянуть, что тут была за стрельба. Как думаете, много у вас будет шансов? Часики тикают, Бронислав Владиславович, тикают.

Угроза подействовала. Охрана бургомистра порядком струхнула, начав оглядываться и бряцать оружием. Высокий, сутулый боец с острым лицом наклонился к начальнику и что-то зашептал на ухо, указывая пальцем в сторону леса. Ага, зашевелились ублюдки.

– Разойдемся краями, – предложил Зотов. - Если сцепимся, ничего хорошего не будет ни вам, ни мне. Хотели без сложностей? Это как раз тот вариант.

Каминский колебался, слегка покачиваясь на каблуках и буравя Зотова изничтожающим взглядом.

– Уходим, – отрывисто приказал бургомистр.

– Вы дивно благоразумны, Бронислав Владиславович, – Зотов прищурился сытым котом. А раз мы сохранили крепкую дружбу, держите подарочек. Будьте любезны, пускай двое ваших людей подойдут ко мне без оружия.

Двое, повинуясь жесту Каминского, сложили винтовки на примятую траву и медленно двинулись к церкви.

– Видел, Никит? Это за тобой, – злорадно усмехнулся Зотов. – Каминский жаждет с тобой познакомиться. Карпин, выводи эту мразь.

На Решетова было страшно смотреть. Капитана трясло, жалкий, окровавленный, грязный, потерявший фуражку. Куда делся щеголеватый и геройский партизан, командир самой прославленной боевой группы в брянских лесах?

– Витя, убей меня, Витя! – заверещал Решетов, попытавшись брякнуться в ноги. – Витя-я!

– А что Витя? Витя убьет тебя всего один раз, а этот милый человек будет медленно резать тебя на куски. За генерала Алавердова, за баб и детишек, расстрелянных в Киеве, за Твердовского, за Вальку, за Кольку Воробьева. За всех, кого ты предал или убил. Да, Никита, так выглядит воздаяние. Жри.

– Витя-я!– Решетов поперхнулся, получив удар в солнечное сплетение.

– Пшел, тварь, – Карпин рывком выволок хрипящего капитана на церковное крыльцо и швырнул в руки локотских головорезов.

– Командиргруппы, которая вам досаждала, –сообщил Зотов Каминскому. – Остальные убиты, пара человек еще бегает где-то в лесу.

– Значит, это не блеф, и вы действительно раскрыли отряд-обманку?– глаза Каминского недобросощурились. – Спасибо за услугу, я не забуду. Всего доброго, Виктор Павлович, надеюсь, еще увидимся.

– Буду с нетерпением ждать, – отсалютовал Зотов.

Каминский неопределенно хмыкнул и пошел в сторону опушки, за шефом проследовали охранники. Решетов протяжно завизжал и осекся. Зотов никакой жалости не испытывал, ощущая лишь мстительное, злобное удовлетворение. «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человеческой…»

Ерохинаосталась, посматривая с вызовом и тревогой.

–Ты со мной? – поинтересовался Зотов. Если согласится, тут ей и конец. Вернемся в лагерь, по-другому с тварью поговорим.

– Нет, – выдохнула она. – С партизанами мне пути больше нет. Ведь ты меня сдашь.

–Да нет, что ты, – соврал он. Не получилось.

Анька фыркнула:

– Вить, я не дура. Даже если ты промолчишь, это дерьмо рано или поздно всплывет. Извини.

– Ну как знаешь, – Зотов клял себя на чем свет стоит. Сучку он упустил самым бездарнейшим образом. Теперь ищи ветра в поле.– Давай, проваливай.

И она ушла, вся какая-то поникшая, маленькая, жалкая, а Зотов остался, свалив с плеч давящий непомерной тяжестью груз. Солнышко припекало, заливистоголосили жаворонки, небо безмятежно синело, ветер пах порохом и свежей травой.

– Я не понял, – пробурчал за спиной Шестаков. – Мы что ли выкрутились?

– Выходит так, - рассмеялся Карпин. – А я уж думал хана.

– Выкрутились, Степан, - кивнул Зотов. – Хер нас таких геройских возьмешь.

Далеко к северу в лесу ухнули бомбы, немцы готовились атаковать Кокоревку, и,значит, нужно было помочь.

– Повоюем, славяне? – не оборачиваясь, спросил Зотов друзей.

– Ну разве только чуть-чуть, –отозвался Карпин, закинув автомат на плечо.

– А я и сам хотел предложить. Мне медаля посмертная дозарезу нужна, – пробурчал Шестаков.

И они направились через поле к хмуро шумящему лесу. Простые русские мужики, плоть от плоти своей многострадальной земли,шлиделать то, что умели лучше всего: убивать и умирать во имя чего-то большого и важного, и никто не знал, что ждет впереди. И была победа. Пускай маленькая, пускай совсем крохотная, но они точно знали, что из побед маленьких куется победа большая. И это была их победа, добытая кровью и потом, рожденная в муках, вырванная зубами, одна из многих на этой страшной войне, победа, о которой не напишут книги и не снимут кино. Победа с привкусом пепла.