С птицей на голове

И все же под утро мальчика сморило. Ему приснился райский сад; от гудения пчел не слышно, как едет на самокате ангел, запыхался — огромный, толстый, в джинсовых шортах и при галстуке; одной рукой держит руль, в другой эмалированное ведро, с которым бабушка ходила доить корову. Ангел стремительно и бесшумно, как по воздуху, подъезжает, бросил ведро на землю и помахал затекшей рукой. «Здесь на всех хватит!» — пообещал. Яша узнал в ангеле президента, которого каждый день показывают по телевизору, и даже не удивился — будто каждый день общался с ним, когда этих президентов, как и ангелов, просто так, в жизни, никто ни разу не встречал. Лицо у президента как бы подсвечивалось снизу, мальчик опустил глаза — в эмалированном ведре снег и бриллианты! От восхищения Яша проснулся. Посмотрел на будильник: в темноте на циферблате не видно стрелок; взял часы — и в руке заведенный механизм прозвенел.

Мать уже суетилась на кухне, приготавливая завтрак. На плите закипал чайник. Отец тщательно брился перед зеркалом. Умываясь, Яша чуть не подпрыгивал, предчувствуя какую-то радость, но, глядя на родителей, на их озабоченные лица, спросонку не мог осознать, что это такое может быть. Он надел самую лучшую рубаху, новые брюки и натер до блеска ботинки, затем отодвинул штору и выглянул в окно, но снег ночью не выпал, чего мальчик ожидал с нетерпением.

Он сел за стол и за завтраком вдруг вспомнил про свою любовь. Как только родители ушли на работу, бросился к телефону и стал набирать номер.

— А, это ты, — подняла Аня трубку, — обожди, я чищу зубы. — Он слышал, как шумит вода, рядом с трубкой тикали часы; мальчик приложил к уху свои на руке и тоже послушал; вот зашлепали тапочки — она не шла, а бежала к телефону. — Как хорошо, что ты позвонил! Давай встретимся не в десять, а в одиннадцать…

После того как услышал ее, Яша не мог доесть завтрак и уже не мог оставаться дома. В школу не пошел, а шлялся по городу, то и дело поглядывая на часы, но время остановилось, и мальчик догадался: вот-вот пойдет снег.

Они встречались на остановке трамвая. Над путями на колоннах громоздилась, закрывала небо крыша; у колонн они и встречались. Яша приехал очень рано и решил пройтись по парку. У ручья лес не шелохнулся — в природе все обмерло, как бывает поздней осенью. Яша вдруг отчетливо почувствовал, что в последний раз здесь, и его радость куда-то подевалась. С деревьев последние листья слетели, под ногами замерзшие колеи на дороге и соломенного цвета трава по сторонам, а дали сизые, далекие. Нужно уже было поворачивать, и он побрел назад.

Еще долго торчал у колонн, наблюдая, как из трамваев одни пассажиры выходят, а другие толкаются, спешат занять места. Скоро наступило полдвенадцатого. Яша уже не надеялся, что его любовь приедет, но оглядывался на каждую девушку. Он оглядывался и не заметил, как Аня неожиданно появилась перед ним. Лицо у нее так густо было намазано кремом и напудрено, что за этой маской, которая сладко, приторно пахла, в разрезах жирно подведенных век с ресницами, как колючая проволока, — померкли глаза.

— Я не узнал тебя, — вздрогнул Яша.

Из-за туч показалось солнце, и небо засияло предзимней звонкой голубизной, снег так и не выпал, на подстриженных газонах зеленела трава, и с Аней хорошо было идти, ощущая в руке ее ладошку. Они направились по дорожке к парку, и Яша хотел уже рассказать, что приснился ангел; тут Аня заплакала и выдернула руку, чтобы смахнуть слезы.

— Не плачь, — сказал Яша. — Тебе хорошо гулять со мной?

— Да, — ответила она.

— Ну и не надо ни о чем думать, — сказал он. — Посмотри, какой сегодня день!

— Да, — подтвердила Аня, вытирая слезы, — день прекрасный, только мне еще тяжелее, чем тебе, поверь.

— Ты всегда можешь сказать, что тебе не хочется со мной гулять.

— Но я не хочу этого говорить.

Тут Яша стал целовать ее сладкое под кремом лицо.

— На нас смотрят, — оглядывалась Аня.

Целуя ее, Яша прошептал:

— Хорошая.

Аня опустила глаза.

— Не такая я и хорошая.

Яша сразу обо всем догадался, но что же ему тут было делать?

— Я хочу поговорить с тобой, — начала Аня.

— Ну говори скорее! — взмолился Яша.

Но она молчала. Тогда Яша сказал:

— Не надо ничего говорить — и так все понятно.

— Ну что, пошли назад, — проговорила Аня.

Яша схватил ее за руку.

— Дай же хоть насмотрюсь на тебя!

— Сейчас я опять заплачу, — пролепетала Аня, и Яша догадался: она весь вечер вчера прорыдала в ванной, а сегодня утром, чтобы скрыть следы слез, замешала на лице эту отвратительную розовую маску.

Яша не выдержал и снова обнял ее, но едва обнял — и Аня его обняла, — понял, что так будет еще больнее, и они отодвинулись друг от друга.

— Ну, вот мы и попрощались, — вздохнула Аня.

Медленно побрели обратно, очень медленно; решили разъехаться в разные стороны, и на остановке предстояло еще раз попрощаться. Сразу пришел трамвай — и так сразу это уж было чересчур, и Яша сказал:

— Этот не считается, а когда придет следующий, тогда…

— Ну и куда ты сейчас пойдешь? — спросила Аня.

— Я не знаю, — сказал он. — А ты куда поедешь?