С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов

Через несколько секунд раздался вой, свист, скрежет, а затем буханье взрывов вокруг нас. Одним прыжком я перелетел с крыши бункера в глубокий окоп внизу. И как раз вовремя: всю местность вокруг нас накрыло разрывами снарядов.

Все досужие мысли тут же вылетели у меня из головы.

– Дерись – дерись за свою жизнь! – услышал я собственное бормотание.

Я подумал, что нам следует вскоре ожидать либо пехотной, либо танковой атаки, возможно, и того и другого, раз уж сейчас нас так обрабатывает артиллерия, Невыносимый грохот не умолкал ни на секунду.

Я побежал по окопу и попытался убедиться, что каждый солдат готов открыть огонь и что каждый сектор выставил вперед наблюдателя для своевременного предупреждения об атаке противника. Очертания моих окопов уже значительно изменились. Несмотря на твердый песчаник, края многих окопов осыпались. Мне приходилось постоянно карабкаться по рассыпающимся под ногами кучам камней и даже перепрыгивать через неразорвавшиеся вражеские снаряды.

В некоторых укрытиях рядом со своим оружием лежали мертвые и раненые солдаты. Невиданное мужество требовалось от тех, кто занимал хотя бы полчаса почти незащищенные передовые НП.

Я добрался до одного из нижних бункеров в центре сектора на кромке русла Зигзау. Часть солдат, находившихся там, мертвыми лежали вокруг своего орудия. Перед входом в бункер немного в стороне в окопе я наткнулся на двух легкораненых солдат.

– Танки на возвышенности как раз перед нами! – закричал мне один из них. Я не знал его – должно быть, он был из пополнения. – Танки расстреляли наш бункер прямой наводкой! – снова прокричал он. – Оставаться в бункере – самоубийство.

– Боже правый! – раздраженно прорычал я. – Вот-вот ворвется британская пехота. Немедленно вернуться к пулемету рядом с бункером.

Ранен ты или не ранен, а вопрос стоял о жизни и смерти. Я забрался в разбитый бункер и выволок пулемет. Оглядевшись, я увидел, что те двое солдат так и лежат в окопе, где я их оставил. Они не двигались. За те несколько секунд, что я был в бункере, разорвавшийся снаряд убил их.

Я поспешил назад в свой бункер. Обратный путь оказался еще тяжелее. Новые взрывы заставляли меня каждые несколько секунд падать на землю. Окопы все больше и больше осыпались и покрывались ямами.

Когда я наконец добрался до бункера, то выделил трех солдат в пулеметный расчет. Один из них был мой лучший бегун, полный веселья коротышка. Через несколько минут он вернулся и, тяжело дыша, произнес:

– Господин обер-лейтенант, томми наступают. Они уже справа перед нашими окопами.

Итак, игра началась. Солдаты забегали по окопам, поднимая тревогу.

– Пехота наступает – оружие к бою!

Через несколько секунд уцелевшие пулеметы открыли перекрестный огонь по всему фронту. Наш огонь, как фронтальный, так и продольный по руслу, был ужасающ. Пулеметы поглощали ленту за лентой.

Рота, удерживавшая передовой пост, была уничтожена. Четверть часа назад мы приняли от них донесение: «Танки наступают». Теперь от них не было новостей. С того места, где они были, велся плотный танковый огонь.

Я послал связного на фланговую позицию Аммона. Ему пришлось пересекать открытое пространство, и он погиб. Меня это не удивило. Он наткнулся на британскую пехоту, и его забросали гранатами. Было ясно, что британцы покрывают берег русла фашинами. Это требовало огромного мужества и решительности. Огонь британской артиллерии был, как и прежде, плотен. Солдатам противника приходилось преодолевать открытое пространство, находившееся под заградительным огнем их собственной артиллерии.

Чтобы очистить наши левофланговые окопы от проникших туда вражеских солдат, была выделена группа. Бункер в конце этой системы окопов был отбит, и было взято трое пленных. Но некоторые из атакующих упорно держались в отдельных местах и встречали нас гранатами. Мы не смогли подобраться к ним, и нам пришлось довольствоваться тем, что мы перекрыли им путь в наши главные окопы.

С опорного пункта Аммона мне передали по радио: «Английская пехота прорывается справа и слева от нас. Сам пункт еще наш».

Когда наступил день, я увидел на пригорке, где еще вчера находилась моя рота, несколько британских танков «валентайн». Мы не могли обстрелять их: наши тяжелые противотанковые орудия все еще находились за линией бункеров, поскольку предыдущим вечером не было времени подготовить для них позиции. Но сосредоточенным огнем пулеметов и минометов мы в течение часа очистили этот пригорок от вражеских танков. Просочившуюся в наши окопы пехоту тоже уничтожили, когда у них закончились боеприпасы. В течение дня я отбил все свои окопные позиции, за исключением крайнего левого фланга.

Мы взяли пленных из 50-й дивизии. Они были раздосадованы тем, что затопленное русло Зигзау, которое им пришлось преодолевать вброд, было непроходимо для колесной техники. Только несколько тяжелых танков перебрались на другую сторону. Подкреплений они получить не могли.

Наш врач перевязал молодого английского лейтенанта.