С/с. Том 14

Кэрол рассмеялась в ответ на мои опасения. С тех пор как она ушла, прошло уже двадцать минут. Я начал нервничать. Виной тому были нахлынувшие раздумья над тем, что будет с нами, если Кэрол потеряет работу, а я не смогу продать сценарий. Мысль о том, что тогда мне придется вернуться к давно забытой рутине: ежедневно вставать спозаранку и работать, экономить на еде и рассчитывать, могу ли я позволить себе купить ту или иную вещь, — пугала меня. Я загасил сигарету, постарался приободриться и убедить себя в том, что до этого не дойдет. Я был уверен, что если Кэрол будет рядом, я смогу написать стоящий роман. Она будет помогать мне, а я — ей. Вдвоем мы будем на высоте, и неудачи не сломят нас.

— Ты все еще волнуешься? — прозвучал рядом со мной голос, и чья-то рука легла на мою руку.

Я вздрогнул: я так глубоко задумался, что даже не слышал, как Кэрол подошла к машине. Я с тревогой посмотрел на свою спутницу. Она была серьезна, но спокойна.

— Все улажено, — улыбаясь, сказала она. — Конечно, для него мое сообщение было ударом, но Голд даже виду не подал. Как бы мне хотелось, чтобы он любил меня немного меньше. — Женщина вздохнула. — Я очень переживаю, Клив, когда причиняю людям боль.

— Что он сказал? — стал выяснять я, открывая для Кэрол дверцу машины. — Он дал тебе неделю отпуска?

— Да. Хотя с фильмом и не ладится. Джерри Хайамс болен. Ничего серьезного, но, тем не менее, работа приостановлена… Фрэнк тоже еще не вышел на работу. — Упомянув имя Ингрема, Кэрол смутилась и замолчала. — Клив… — обратилась как-то робко и снова умолкла.

— Да?

— Р. Г. хочет поговорить с тобой.

У меня екнуло сердце.

— Хочет поговорить со мной? — переспросил я, уставившись на нее. — О чем?

Кэрол села в машину и разгладила платье на коленях.

— Он спросил, приехал ли ты со мной сюда, и, узнав, что ты здесь, передал, что хочет поговорить с тобой. Он не сказал о чем.

— Он, вероятно, хочет разорвать контракт, — высказал я предположение. — Он решил рассчитаться со мной.

— Нет, Клив, — перебила меня Кэрол. — Р. Г. не такой. Я уверена, что он…

— Зачем же он тогда хочет говорить со мной?! Господи! Не думаешь же ты, что он хочет прочесть мне лекцию о том, как я должен обращаться с тобой? Будь я проклят, если позволю ему обсуждать подобную тему.

Кэрол расстроилась.

— Мне кажется, что ты все же должен пойти к нему, Клив. Он влиятельный и… — Она замолчала и, немного поколебавшись, продолжала: — Но решай сам. Если ты не хочешь разговаривать с ним, я настаивать не буду. Поступай, как сочтешь нужным.

Я вышел из машины и с силой хлопнул дверцей.

— Хорошо, я иду к нему. Я не задержусь, — сказал я и взбежал по ступенькам студии. Мне все это не нравилось. Не то чтобы я боялся Голда, нет. Но когда предстоит неприятный разговор с таким могущественным и надменным человеком, как Голд, само собой разумеется, что господином положения будет он, а не я.

Я прошел по длинному коридору. Сердце шумно ударялось в ребра. Подойдя к кабинету я постучал в дверь и вошел.

Высокая, очаровательная девушка с прической под Веронику Лэйк, одетая в прекрасно сшитое черное платье, услышав, что открылась дверь, подняла голову и посмотрела на меня. Она сидела за столом, на стеклянной поверхности которого было разбросано множество бумаг. Взгляд девушки был проницательным, но мимолетным. Улыбнувшись, она сказала:

— Доброе утро, мистер Фарстон, проходите, пожалуйста. Мистер Голд ожидает вас.

Я поблагодарил ее и прошел в соседнюю комнату. Кабинет Голда был обставлен как гостиная. Письменного стола не было, но зато в дальнем конце комнаты стоял огромный стол, за которым могло бы уместиться человек двадцать. У большого старинного камина стояли кресла и широкий диван. Над камином висела картина Ван-Гога, которая была единственным ярким пятном в кабинете. Голд сидел в кресле и смотрел на дверь. Рядом с креслом стоял журнальный столик, на котором были бумага, телефон и большая агатовая коробка для сигар. Когда я вошел, массивная голова Голда ушла в плечи и он исподлобья посмотрел на меня.

— Садитесь, мистер Фарстон, — сказал он, махнув рукой в сторону стоящего напротив кресла.

Я почувствовал, как у меня забилось сердце и пересохло во рту от волнения. Это разозлило меня, но я безуспешно пытался взять себя в руки. Я сел, положил ногу на ногу и, стараясь казаться спокойным, посмотрел на хозяина кабинета. Какое-то время Голд смотрел в пространство и молча курил сигарету, выпуская в потолок тонкие струйки дыма. Потом Голд поднял голову — и его сонные табачного цвета глаза встретились с моими.

— Я извещен, мистер Фарстон, — начал он, и в его низком голосе прозвучала ледяная вежливость, — что Кэрол и вы сегодня днем намерены обвенчаться.

Я вытащил портсигар, выбрал сигарету, постучал по ней большим пальцем, закурил и только потом ответил:

— Именно так. — И положил портсигар в карман.

— Вы считаете это разумным? — Голд вопросительно поднял брови.

— Позвольте нам самим разобраться в этом, мистер Голд.

— Разбирайтесь, — сказал он, — но я давно знаю Кэрол и не хочу, чтобы она была несчастлива.