С/с. Том 14

— Мистер Клив будет перерабатывать свою пьесу на киносценарий, — донеслось до меня. — Правда, Рассел, чудесно? Мы начнем работать немедленно.

Жена вернулась с копией пьесы, села за стол и начала обработку. За час с небольшим Кэрол набросала черновой вариант сценария. Мне оставалось только соглашаться с ней, потому что, набив себе руку и имея опыт в написании сценариев, Кэрол, почти не задумываясь, излагала концепцию пьесы. Я знал, что любое вмешательство с моей стороны не было бы полезным. Когда мы сделали перерыв, чтобы позавтракать сэндвичами и цыплятами и выпить фруктовый сок со льдом, жена сказала:

— Клив, ты обязательно должен сам написать этот сценарий. Если он будет удачным, твое будущее обеспечено. У тебя настоящий дар создания диалогов… ты напишешь прекрасный сценарий.

— Нет, — запротестовал я и, вскочив, стал расхаживать по комнате. — Я не смогу написать его. Я не умею писать сценарии… это же абсурд.

— Успокойся. — Кэрол протянула ко мне руку. — Ты сможешь написать его. Прослушай этот диалог… — И она начала читать отрывок из пьесы.

Я остановился, пораженный значением и силой слов. Таких слов я ни за что бы не смог написать. В них были красота, ритм и накал. И когда я слышал их, эти слова жгли мой мозг. Я чувствовал, что не выдержу этой пытки. Наступил критический момент, когда я готов был выхватить пьесу из рук Кэрол. Я сознавал, что если буду продолжать слушать чтение, то сойду с ума. Я отвлекся своими мыслями, хотя и они были все о том же, о пьесе. Каким же идиотом я был, воображая, что смогу писать, как Коулсон. Я вспомнил слова Голда: «Я часто думал над тем, как вам удалось написать такую пьесу». Было слишком опасно и рискованно приниматься за киносценарий. Если я не смогу написать его удачным, все выйдет наружу. Голд уже и так подозревает меня. Иначе зачем бы он стал говорить мне подобные слова? Если созданный мной сценарий будет слаб, всем станет ясно, что пьеса написана не мной, а кем-то другим. Бог знает, что произойдет со мной, если об этом догадаются.

— Ты слушаешь меня, дорогой? — спросила Кэрол, оторвавшись от чтения.

— Давай не будем больше сегодня работать, — сказал я, снова наливая себе сок. — На сегодня сделали достаточно. Я поговорю с Бернштейном в понедельник. Может быть, у него есть на примете кто-нибудь, кому он поручит сценарий.

Кэрол с удивлением посмотрела на меня.

— Но, дорогой…

Я взял у нее пьесу.

— Мы не будем больше работать сегодня, — твердо заявил я и вышел на веранду, не смея встретиться со взглядом Кэрол.

Высоко в небе сияла луна, освещая озеро, долину и горы. Но в этот момент красоты природы не коснулись моей души с той силой, с которой обычно действовали на меня. Все мое внимание было сконцентрировано на человеке, сидящем на деревянной скамье в дальнем углу сада. Лица его я разглядеть не мог: он был слишком далеко от меня. Но было что-то удивительно знакомое в его фигуре и позе. Он сидел, опустив плечи и сложив руки на коленях. Ко мне подошла Кэрол.

— Удивительно красиво, правда? — спросила она, взяв меня под руку.

— Ты видишь? — указал я на мужчину, сидящего на скамейке. — Кто этот человек? Что ему здесь нужно?

— Какой человек, Клив? — изумилась жена.

По спине у меня пробежал холодок.

— А разве вон там на скамейке не сидит кто-то? Луна так хорошо освещает его.

Кэрол резко повернулась ко мне.

— Но там никого нет, дорогой.

Я посмотрел снова. Она была права. Скамейка пустовала.

— Странно, — сказал я и от промелькнувшей догадки внезапно вздрогнул. — Наверное, это была тень, а мне показалось, что это человек.

— Ты вообразил то, чего нет на самом деле, — встревоженно произнесла Кэрол. — Уверяю тебя, там никого не было.

Я прижал ее к себе.

— Пойдем в гостиную. На террасе очень холодно. Когда мы легли спать, я долго не мог заснуть и лежал с открытыми глазами, глядя в темноту.

15

Сэм Бернштейн снял очки в роговой оправе и широко улыбнулся мне.

— Да, — сказал он, похлопывая маленькой пухлой рукой по написанному мной и Кэрол черновику сценария. — Это как раз то, что мне нужно. Тут не все мне нравится, но можно будет чуточку подработать — и все сойдет. Для начала и это хорошо.

Сидя в низком комфортабельном кресле, я внимательно смотрел на Сэма.

— Я согласен с вами. У двух людей не может быть совершенно одинаковых мнений, поэтому я написал сценарий так, как представил его себе в качестве первого и пробного варианта с тем расчетом, что будет и второй, дополнительный и уточненный.

Бернштейн пододвинул к себе коробку с сигарами, выбрал одну, протянул коробку мне, но я покачал головой. А Сэм закурил и потер руку об руку.

— Я не ожидал, что вы так быстро сделаете любой вариант. Давайте посмотрим его внимательнее. Когда мы обо всем договоримся, вы возьмете сценарий на переделку, а потом снова дадите мне просмотреть его. А уж затем я переговорю с Р. Г.

— Едва ли вам это удастся, — уныло заметил я.

Бернштейн рассмеялся.

— Это будет на моей совести. За последние пять лет у нас с Р. Г. было много случаев, когда мы расходились во взглядах. И каждый раз, в конце концов, он поступал так, как я хочу. Предоставьте это мне.