С/с. Том 16

В руках окружного прокурора были девушка и Вайнер. Вероятно, они уже выболтали все, что знали. Если бы он мог действовать по своему усмотрению, то уже давно был бы в Нью-Йорке. Но Головин приказал ему оставаться на месте.

— Пока не о чем беспокоиться, — сказал Головин. — С этой стороны нас прикрывает Мак Кен. Когда Форест решит что-либо предпринять, тогда и будешь смываться, не раньше.

Сейгель повернул ручку двери своего кабинета и распахнул дверь. Он вошел и сразу остановился, когда увидел Головина, сидящего за своим столом.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Сейгель, закрывая дверь.

— Ожидаю, — спокойно ответил тот. Последние три дня сказались на нем. Его сероватое лицо обвисло, под глазами появились мешки. Головин понимал, какой опасности подвергалась организация, и его изощренный ум беспрестанно пытался найти легальный выход из положения, но такого выхода не находилось. Единственное, что могло спасти положение, — это не дать девушке и Вайнеру давать показания, которые могли бы разрушить его будущее королевство. Их нужно было утихомирить и утихомирить навсегда. Слишком поздно он понял, что Сейгель ненадежный человек, что его люди — это безмозглые убийцы, которые не смогут добраться до тех двоих, задержанных Форестом.

В конце концов, Голович принял решение, которое нанесло урон его гордости и ослабило его положение. Он связался с синдикатом и сообщил, что не может контролировать ситуацию, и попросил помощи.

— Ожидаешь? — заворчал Сейгель, усаживаясь в кресло. — И чего же ты ожидаешь?

Голович взглянул на часы.

— Я ожидаю Феррари. Он должен быть с минуты на минуту.

Сейгель нахмурился.

— Феррари? Какого Феррари?

— Вито Феррари, — ответил Голович.

Сейгель застыл в кресле. Его большие руки так сильно сжали ручки кресла, что выступили белые костистые суставы. Его загорелое лицо покрылось пятнами, стало сначала красным, потом побелело. Он наполовину подался из своего кресла.

— Вито Феррари? Он не нужен.

— Нужен!

— Но зачем? Что за глупость? И почему он будет здесь?

Голович пристально посмотрел на него. Его маленькие черные глазки блестели, как стеклянные бусинки.

— Я попросил его приехать.

Сейгель медленно встал.

— Ты что, с ума сошел? Ты попросил Феррари приехать сюда? Почему?

— А кто еще, по-твоему, может справиться со всей этой заварухой? — спросил Голович. — Ты, что ли? Ты думаешь, что сможешь управиться?

— Но Феррари…

— Если эти двое начнут давать показания на езде, с нами будет покончено. Их нужно заставить молчать. Ты уже пробовал это сделать. Я тоже. Мы оба провалились. Мы больше не имеем права на неудачу. Поэтому я и попросил синдикат прислать Феррари. Они сказали, что я поступил правильно.

— А что скажет Маурер? — спросил Сейгель, облизывая пересохшие губы. — Ты же знаешь, что он не потерпит, чтобы на его территории был человек синдиката.

— Маурера здесь нет. Если бы он остался, может быть, нам не пришлось бы просить прислать нам Феррари, но он не остался. Но сейчас мне нужно спасать организацию. И есть только один человек, который сможет это сделать для меня, — Феррари!

Имя Вито Феррари вызвало у Сейгеля такой ужас, какой вызывал великий инквизитор у средневековых еретиков. Вито Феррари был палачом организации. О его жестокости, безжалостности, его преступлениях и кровожадности ходили фантастические и невероятные рассказы. Он стал легендарной фигурой в преступном мире.

Сейгель знал, что если он когда-нибудь оступится, то именно Феррари будет послан синдикатом, чтобы убить его. Попросить прислать сюда Феррари — это все равно, что просить смерть нанести визит. Сейгель с ужасом смотрел на Головича.

— Ты, должно быть, сошел с ума! — сказал он.

— Либо он, либо организация. Я не хотел приглашать его. Если бы я знал, что смогу сам со всем этим справиться, неужели ты воображаешь, что послал бы за ним?

Сейгель хотел что-то сказать, но в этот момент раздался стук в дверь. Он повернулся. Глаза у него стали напряженные и испуганные.

— Войдите, — сказал Головин.

Показался Датч. У него было белое оцепеневшее лицо человека, редко бывающего на солнце.

— Тут вас спрашивает какой-то тип, — сказал он Головину. — Он говорит, что вы его ждете.

Головин побледнел и медленно кивнул головой.

— Хорошо. Впусти его.

Датч вопросительно посмотрел на Сейгеля, но тот отвернулся. Датч проковылял через комнату и открыл дверь, ведущую в соседний кабинет.

— Входите, — услышал Сейгель, как он пригласил кого-то.

Сейгель, стоя, ожидал его с бьющимся сердцем. Хотя он много раз слышал имя Феррари за время своей преступной жизни, но ни разу не видел ни его самого, ни его фотографии. Однако в голове Сейгеля сложился образ Феррари. Он представлял его огромным, неотесанным, мощным, грубым и свирепым. С такой репутацией, которую имел Феррари, можно было выглядеть, по мнению Сейгеля, именно так, И когда Вито Феррари спокойно вошел в комнату, Сейгель был потрясен.