С/с. Том 16

— Она была для меня дорогим другом, — повторил он, отводя взгляд от репортера. — Окружной прокурор — честный человек. Это человек, которым я восхищаюсь. Он выше повседневной коррупции нынешней администрации. Он искренне верил, что у него достаточно оснований для возбуждения против меня уголовного дела, и я говорю теперь здесь, что он выполнял свой долг, выдавая ордер на мой арест.

Маурер понизил голос, улыбнулся еще шире и, стараясь не встречаться взглядами с корреспондентами, обратил свое внимание на телевизионные камеры. В конце концов, эти камеры вбирали его речь и несли его лицо в дома тысяч паразитов, которые играют за его игральными столами, используют его шлюх, платят в союз, пьют за его счет и выбирают его людей в общественные органы. Для них у него была заготовлена самая лучшая улыбка.

— На основании представленных ему данных он не мог не выдать ордера. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что доказательства, которые имелись у окружного прокурора против меня, были необоснованны. — Он помахал белыми жирными руками. — Не думайте, что окружной прокурор действовал предвзято. Ни в коем случае. Факты были. Если бы я был в городе, а не в море, ордер на мой арест никогда не был бы выдан, потому что я все бы ему сразу объяснил, как это сделал только что. — Он улыбнулся в телевизионные камеры. — Я сказал ему, что Джун Арно была для меня очень близким другом, — продолжал он, — и что я никогда не причинил бы ей никакого вреда. Ее смерть была для меня страшным потрясением. Как только я узнал, что выдан ордер на мой арест, я вернулся, чтобы опровергнуть обвинения. Господа, окружной прокурор отменил этот ордер. Он даже принес мне извинения за неудобства, которые я испытал.

Репортер «Пасифик геральд» грубо оборвал его:

— А может быть, дело, которое возбудил против вас окружной прокурор, провалилось потому, что два свидетеля очень кстати умерли в результате несчастных случаев?

Маурер с сожалением посмотрел на него. «Этот придурок окажется замурованным в блоке цемента на дне моря, так и не повзрослев», — подумал он и покачал головой.

— Мистер Форест не сообщил мне ни о каких свидетелях. Я не знаю о них ничего, кроме того, что прочитал в газетах сегодня утром. Мне сказали, что принадлежащий мне золотой карандаш был найден возле плавательного бассейна Джун Арно. На карандаше были мои отпечатки пальцев и пятно крови. Оказалось, что это кровь той же группы, что и у мисс Арно, и полиция пришла к поспешному заключению, что раз не найдено крови в том месте, где был карандаш, то именно я — убийца мисс Арно. На этом нелепом доказательстве полиция и построила все дело. На самом же деле, когда я был у мисс Арно накануне ее смерти, я поранил палец, и кровь попала на карандаш. Я уронил этот карандаш в сток. Вам известно, что я не бедный человек и всегда могу купить себе другой, поэтому я и оставил его в стоке. — Он сделал паузу и затем добавил с улыбкой, которая выглядела как угрожающий оскал: — Что я могу поделать, если моя группа крови оказалась той же, что и у мисс Арно?

Маурер подал знак, и четверо телохранителей немедленно двинулись вперед, расталкивая репортеров в стороны. Маурер быстро спустился по ступенькам и нырнул в машину. Головин пробрался вслед за ним, пока телохранители сдерживали репортеров, машина рванулась с места.

Как только они отъехали от изумленной толпы, Маурер откинул голову и издал короткий лающий смешок.

— Забавно, Эйб. За все деньги этого города стоило посмотреть, каким стало лицо у этого негодяя Фореста, когда ты за него взялся. — Он хлопнул Головина по жирному плечу. — Теперь я могу выйти из дела. Послушай, Эйб, вот что я хочу, чтобы ты сделал. Составь полный список моих денег, вкладов и наличных. Мне нужен также список акций и облигаций и их текущая стоимость.

Головин быстро с подозрением посмотрел на него.

— Зачем, Джек?

— Не важно. Я хочу выйти из дела. Я получил столько денег, сколько хотел. А синдикатом я сыт по горло. Если они хотят управлять Калифорнией, пусть занимаются этим сами.

— Я думал, что ты займешься Феррари, — резко сказал Головин.

Маурер улыбнулся, но глаза его оставались холодными, как лед.

— Это верно. У меня была такая мысль, но Сейгель все провалил. Я думал, что он хоть на этот раз сможет провернуть дело, но он проваливает все, к чему прикасается. Успеха он добивается только у женщин и больше нигде.

Головин, побледнев, посмотрел на Маурера.

— Что с ним случилось?

— Феррари оказался слишком быстр для него, вот что случилось. Эту ставку я проиграл. Я говорил с Большим Джо. Я объяснил ему, что ко мне это не имеет никакого отношения. Ему, кажется, было даже смешно, что кто-нибудь мог попытаться разделаться с Феррари. Очень смешно.

Большой «кадиллак» свернул в ворота виллы Маурера и помчался к дому. В свете яркого утреннего солнца Головин заметил довольно много скучающих людей.

— Кто эти парни? — спросил он. — Что они здесь делают?

— Простая мера предосторожности, — ответил Маурер. — Мне не хочется рисковать. Если Феррари попробует какой-нибудь из своих трюков на мне, ему придется плохо.