С/с. Том 19

— Здесь многое можно было бы сделать. Мама пользовалась ею тут в летнее время… Свою я продала, чтобы помочь Джону расплатиться с врачом. Его машина ушла на то же самое уже давно. Так что ездишь на этой развалюхе, моля Бога, чтобы она не рассыпалась. Туда я добралась вполне благополучно, но, возвращаясь обратно, я застряла на долгое время, потому что спустила камера. Домой я приехала очень поздно. Джона не было. Я не знала, что и думать. Он никогда не выходил из дома, только изредка ездил вместе со мной в торговый центр на шоссе. И это не слишком долгая поездка.

— Вы его не нашли той ночью? — спросил Дэйв.

Она покачала головой.

— Вы уже знаете? Откуда?

— Я читал материалы дознания.

У нее на лбу появились морщинки.

— Зачем?

Он слегка улыбнулся и сказал полуправду:

— Проформа. Мне за это платят жалование.

— Но теперь вы здесь.

Она выпрямилась, насторожилась.

— Я здесь потому, что страховые компании не слишком любят вердикты «смерть из-за несчастного случая»… Вы нашли его утром?

— Я искала его всю ночь. Надела плащ и пошла на берег, звала его. Фонарь у меня старый и слабый, но я могла бы отыскать его. Я не ходила на самый конец мыса. Мне не верилось, что Джон мог утонуть. Уж слишком мелодраматично. Подобные вещи не случаются в реальной жизни.

— Вам не приходило в голову обратиться к полиции?

— Это тоже мелодраматично, не так ли?

— Возможно. Что в отношении его друзей?

Она насмешливо засмеялась.

— У него не было друзей. Знали его многие. И он знал многих. Он считал их друзьями, потому что сам был им другом. Но они были всего лишь его клиентами. Он отдавал им все свое тепло, обаяние, юмор. Как бы я хотела, чтобы вы его знали! Обворожительный, прекрасный человек всегда и во всем. Он их знал, помнил, какими книгами они интересовались, авторов, названия. Он был не просто хорошим торговцем книгами, он был умным. Все личное, о чем они с ним говорили, откладывалось в его памяти. Его это на самом деле интересовало. А в больнице его почти никто не навещал!

Это все еще приводило ее в негодование.

— Такой урок человеческой черствости, которого он не заслуживал.

Сама она выглядела слишком молодой для такого урока — худенькая и бледная на фоне выцветшей цветастой обивки кресла.

— Потом я привезла его сюда. Если кого-то это интересовало, они не подали виду и даже не потрудились справиться, куда он исчез. По счастью, это его уже не трогало. Мы нашли друг друга. Ни одному из нас ни о чем другом не хотелось и думать.

— Что в отношении его партнера? Он тоже не приходил?

Она покачала головой. Улыбка у нее была грустной.

— Боюсь, он ревновал ко мне. Бедный Чарли!

— Что заставило вас искать Джона утром?

— Я его не искала.

Она покраснела.

— Я снова пошла на берег, но не для того, чтобы его найти. Понимаете, пока я сидела здесь в напряженном ожидании, мне в голову приходила всякая ерунда. Я решила, что приехал Питер и они вместе уехали посмотреть жилье Питера.

— У Питера есть машина?

— Нет, но кое-что говорило о визите Питера. На столе были две тарелки, две чашки и всего одна рюмка. Питер не пьет, ему только что исполнился двадцать один год. Дальше… Когда он уехал, то оставил здесь свою гитару. А она исчезла из его комнаты. Да и вообще, кто мог быть другой? О машине я не подумала. Юноши одалживают у своих приятелей машины. Но, конечно, в моей теории было много неувязок. Джон непременно бы оставил мне записку, а ее не было. Но должна же я найти какие-то объяснения.

— Правдоподобные, — добавил он.

Она слегка наклонила голову.

— А к утру я уже в этом не сомневалась. Мне было страшно неприятно. Если даже Джон пытался позвонить мне до того, как я возвратилась домой, чтобы объяснить, что он остался ночевать у Питера из-за дождя, он мог бы позвонить еще раз. Или это мог бы сделать Питер, если Джон был слишком усталым. Иной раз Джон был слишком усталым и чувствовал себя настолько утомленным, что буквально не мог пошевелиться. Итак, я видела себя несчастной и несправедливо обиженной, безоговорочно поверив в собственную выдумку. А когда рассвело, и телефон молчал, у меня не было желания ни на кого смотреть, а пустота в доме меня угнетала, я снова пошла на берег. Дождь продолжал идти, вернее сказать, моросил. Начинался скучный серый день. Траурный, понимаете?

Она невесело усмехнулась.

— Как сцена из душещипательного фильма. Молодая девушка одна на пустынном берегу, дрожащая, покинутая, обиженная. Под дождем. А кругом со стонами носятся чайки… Романтично?

Губы у нее сжались в горькой гримасе.

— Я продолжала жалеть себя, пока не нашла его.

Голос сразу охрип, а когда она потянулась к кофейной чашке, рука у нее дрожала.

— Эти мужчины… Они не станут вам помогать, независимо от того, как преданно вы их любили и как они любили вас.

Она была права, но ему не хотелось об этом думать.

— Не стоял ли Питер на дороге?

2

Она замерла.

— Я вас не понимаю.

— На дороге той любви, о которой вы только что говорили. Вашей любви и любви Джона Оутса. Не чувствовал ли этот парень себя ущемленным?

Она поставила чашку на стол. Слишком быстро. Кофе выплеснулся на блюдце. Она поднялась.