С/с. Том 2

— Джерри… пожалуйста, оставь этот тон. Мне нужно собираться. Завтра ты уедешь отсюда. Операция началась, и это означает изменение нашей жизни. Так что не пытайся искать встреч со мной.

Он уставился на нее.

— Предположим, мне не нужны эти деньги, — сказал он. — Деньги приносят лишь одни беспокойства. Иди в постель, бэби. Я хочу тебя.

Ее лицо превратилось в холодную маску, но в глазах мелькнула злоба.

— Убирайся! — тон ее голоса испугал Джеральда. — Мне нужно собираться!

Он медленно поднялся.

— Как я смогу найти комнату? — сказал он плаксивым тоном. — Тебе хорошо, будешь жить с тетушкой в роскошных апартаментах и заниматься любовью с этим проклятым банкиром… А где я найду комнату?

— Джеральд! Уходи! — Шейла оглянулась, взяла сумочку и, раскрыв, вытащила семьдесят долларов. — Вот деньги… Следующие семьдесят ты получишь через неделю.

Он посмотрел на деньги, лежащие на кровати, заколебался, затем взял банкноты и сунул их в карман.

— Ты можешь думать только о деньгах, — сказал он.

— А ты о чем думаешь? Без денег не проживешь. А твоя беда как раз в том и заключается, что ты о них не думаешь. Предпочитаешь, чтобы за тебя об этом думали другие. Я, например.

— Мы были счастливы и с тем, что у нас было, — сказал он, направляясь к дверям. — Мне эта история сейчас совершенно не нравится.

— Сообщи мне в отель «Плаза-Бич» свой новый адрес, — сказала она, не глядя на него. — Я позвоню тебе.

Он остановился возле двери, помялся, затем нерешительно сказал:

— Я хочу тебя, бэби… сбрось трусишки.

Она равнодушно глянула в его сторону.

— Уходи, Джерри… Мне нужно собираться.

Холодный тон ее голоса и равнодушие в дымчато-голубых глазах яснее ясного сказали ему, что он потерял Шейлу. Он вдруг почувствовал страх и неуверенность и понял, что уговаривать ее бесполезно. Он вышел, бессильно хлопнув дверью.

Она вслушивалась в его удаляющиеся шаги. Когда хлопнула дверь его номера, она села на краешек постели, отпихнула коробки и закрыла лицо руками.

Около 11.00 на следующее утро Петтерсон припарковал машину недалеко от отеля «Плаза-Бич». Поднявшись по мраморным ступенькам, он вошел в роскошно обставленный холл.

Швейцар отдал ему честь. Это был широкоплечий, краснолицый мужчина, который приспособился угождать богатым старым клиентам отеля — как и требовалось от него, ведь они жили здесь.

— Доброе утро, мистер Петтерсон.

— Привет, Том, — Петтерсон остановился. Он придерживался правила быть всегда любезным с обслуживающим персоналом. Это ничего не стоило ему, но всегда приносило дивиденды. — Как ваша жена?

Швейцар скривился.

— Поверьте мне, мистер Петтерсон… никто не становится моложе.

— Чепуха. Расскажите это кому-нибудь другому. А вы слышали о… — И он рассказал анекдот, который услышал от одного из клиентов банка незадолго перед отъездом. Швейцар громко рассмеялся, а Петтерсон, ободряюще хлопнув старика по плечу, пошел дальше.

Едва он подошел к лифту, как нос к носу столкнулся с Германом Ласси, директором отеля. Это был высокий, стройный мужчина с почти лысой головой и ястребиным носом, походивший на преуспевающего сенатора.

Они пожали друг другу руки.

— Как поживает миссис Морели-Джонсон? — поинтересовался Петтерсон.

Ласси проявлял персональный интерес ко всем своим клиентам. Он пожал элегантными плечами.

— Видит все хуже и хуже. Я бы хотел, чтобы вы поговорили с ней на эту тему. Ведь в наши дни операция подобного рода не представляет никакой опасности. А в остальном, как мне кажется, без изменений. Она кажется весьма довольной новой компаньонкой. Я, правда, ожидал, что женщина будет немного старше… но миссис Морели-Джонсон довольна. — Он снова пожал плечами.

— Я тоже очень бы хотел уговорить ее сделать операцию, — искренне сказал Петтерсон. — Но она и слушать об этом не желает. Ну, а что касается мисс Олдхилл… Я рекомендовал ее старой леди. Они смогут вместе музицировать, и, я думаю, это будет весьма интересно старой леди.

— Не знаю. Да… Возможно… музицировать? Как интересно.

Открылась дверь лифта. Петтерсон еще раз пожал руку Ласси и шагнул внутрь, нажимая кнопку двадцатого этажа, где располагался пентхауз старой леди.

Когда лифт пришел в движение, он вдруг почувствовал, как кровь сильнее побежала по жилам при мысли о том, что вскоре он встретит Шейлу.

Он был несколько разочарован и обескуражен, что она до сих пор не встретилась с ним. Он даже хотел уже позвонить ей и еще раз напомнить, по чьей протекции она получила эту работу.

Выйдя из лифта, он пересек маленький вестибюль и нажал кнопку звонка пентхауза. От волнения у него вспотели ладони.

Дверь открыла Шейла.

— Доброе утро, мистер Петтерсон… Входите, пожалуйста.

Он замер, глядя на нее. В этой высокой даме в строгих очках и с нелепой прической на голове он с трудом узнал Шейлу. На ней была белая старомодного фасона блузка и черная юбка. Сейчас она выглядела вялой, апатичной и показалась Петтерсону какой-то бесполой.

Опомнившись, Петтерсон вошел в холл.

— Это вы, Крис? — послышался из гостиной голос старой леди, и дверь открылась.

Не глядя на него, Шейла прошла к двери.