С/с. Том 26

Гирланд оглянулся, вынул универсальную отмычку и пошевелил ею в скважине. Там что-то протарахтело, а затем на конце отмычки зажглась крошечная лампочка. Марк повернул ручку, и дверь мягко отворилась.

Мы вошли. Половину огромного кабинета занимал стол. Я прошел за него и сразу же нашел то, что нам было нужно. Это был туалет.

— Его туалет точно под этим? — поинтересовался Гирланд. — А то как бы нам не свалиться на голову какой-нибудь даме.

Я промолчал.

Гирланд достал заранее приготовленные инструменты, и мы приступили к работе. Разобрав кафель, мы добрались до балок и медленно обнажили их. За балками открылось пространство, через которое свободно мог пролезть человек. Но это пространство было залито чем-то вроде бетона, только мягче. Мы сняли верхний слой, просверлили отверстие и просунули в него остроумное приспособление, напоминающее зонтик. Когда он раскрылся над потолком нижнего этажа, мы проломили тонкую перегородку, отделявшую нас от цели. Куски бетона с легким шорохом упали в раскрытый зонтик, и мы, пробравшись в образовавшееся отверстие спустили зонтик на пол.

Вся работа заняла у нас два часа. В запасе был еще один час. Я слегка приотворил дверь туалета. Лесаж сидел за столом и что-то писал. На его лысом черепе поблескивали капли пота. Я взглянул в сторону двери и увидел, что в скважине торчит ключ.

Вынув пистолет, я надел на него глушитель, а потом резко распахнул дверь, в два прыжка оказался у двери и повернул ключ.

Лесаж не сразу сообразил что к чему. Он смотрел на меня, словно болван. Из туалета появился Гирланд, и я негромко сказал:

— Я пришел рассчитаться, Лесаж.

Анри молчал.

Гирланд тем временем подошел к бару, открыл его и нащупал дверцу сейфа. Пока он подбирал отмычку, я продолжал:

— Ты хорошо замаскировался, Лесаж. Я ни за что не подумал бы на тебя, если бы не Брюн. Понимаю, ты хотел мне добра и приказал Брюну не убивать меня, а попытаться привлечь на свою сторону. Но ты не знал одного: я — сотрудник американской разведки, и у меня есть задание — ликвидировать твою организацию.

Гирланд в это время закончил потрошить сейф, подошел к Лесажу, потрогал его за руку и расхохотался.

— Он умер, — сказал Гирланд, стараясь сдержать смех. — Он умер от страха, как только увидел тебя.

Я подошел ближе. Гирланд был прав: Анри Лесаж, начальник управления французской безопасности, он же руководитель нацистской организации, которая осталась во Франции со времен бошей, умер от страха.

Мы выбрались тем же путем, что и вошли.

Полковник ждал нас в машине.

— Ну что? — скрывая нетерпение, спросил он.

— Все в порядке, полковник!

— Майор, ты хотел сказать, генерал?

— Что?!

— Да, да, майор. Генерал.

* * *

Я стоял в отделе проверки паспортов парижского аэропорта. Очередь двигалась медленно, и я уговаривал себя не волноваться. В конце концов, мои документы были сработаны на совесть.

— Брюс Грински, — пробурчал, наконец, таможенник.

— Да, — отозвался я совершенно спокойным голосом.

Приняв паспорт из рук приветливо улыбнувшегося чиновника, я направился к самолету, который должен был доставить меня в Швейцарию.

Гирланд остался работать во Франции под началом генерала Дугласа, который стал теперь начальником французского отделения ЦРУ. Я же не захотел связывать свою карьеру с Францией: слишком много негативного связывало меня с этой страной.

Теперь у меня был год отпуска, и я мог поразмыслить на досуге, оставаться ли в разведке даже несмотря на чин майора, который мне присвоили после операции.

Слишком часто я заглядывал смерти в лицо, но она упорно отводила взгляд, останавливая его на моих товарищах.

Прав был Фредди, парень, которого я убил во «Фламинго», когда говорил, что у человека в конце концов появляется отвращение к убийствам, даже если убийства — неотъемлемая часть его профессии.

Что ж, у меня в запасе есть год. Я подумаю и решу.