С/с. Том 27

В стороне от главного павильона находилось несколько одноэтажных, приземистых зданий. Возле дверей одного из них стоял высокий худой парень в вельветовых брюках и голубой рубашке навыпуск.

Мне он не понравился с первого взгляда. Трехдневная щетина покрывала его впалые щеки, близко посаженные глазки все время бегали, да и вообще всем своим видом он напоминал сутенера, ищущего клиентов для своего гарема.

Парень растянул губы в глумливой ухмылке и произнес:

— Хэлло, беби. Пришла заработать пару-тройку баксов? — Он перевел взгляд на меня. А это еще что за хлыщ?

— Мой приятель. Ларри, ты не сможешь устроить его статистом в массовку?

— Нет проблем. Чем вас больше, тем веселее. Как зовут?

— Джек Гордон, — быстро ответила Рут. Я даже рот не успел раскрыть.

— О’кей, он принят. — Ларри панибратски похлопал меня по плечу. — Отправляйся в павильон номер три, дружище. Прямо по аллее, затем второй поворот направо.

— Делай, что говорят, Джек, — сказала Рут. — Мне нужно сказать пару слов Ларри.

Ларри заговорщически подмигнул мне:

— Все они хотят сказать мне пару слов!

Я пошел в указанном направлении, но на полпути не удержался и оглянулся. Рут и Ловенштайн направлялись в студию. Приобняв ее за плечи, он что-то быстро ей говорил. Я остановился.

Паче чаяния, через пару минут Рут вышла и присоединилась ко мне.

— Я еще раз осмотрела замок. Ничего сложного. Пять минут, и я вскрою его, как консервную банку.

Я промолчал.

— Мы сделаем это уже этой ночью, — продолжала Рут. — Здесь ведь так легко потеряться. Я знаю тут одно местечко, где можно спокойно пересидеть до утра. Как видишь, все просто.

Мои колебания были недолгими. Я понимал, если я не рискну сейчас, мне придется вернуться домой к отцу и вести жалкую жизнь неудачника. Но если Рут пройдет курс лечения, мы оба будем обеспечены до конца жизни. Передо мной стоял вечный вопрос — или — или, и я решился.

— О’кей. Если ты так решила, я с тобой.

Бок о бок мы лежали в темноте под большой сценой в студии номер три. Вот уже несколько часов мы провели в таком положении, слушая топот ног над нами, возгласы рабочих, устанавливающих декорации к завтрашней съемке, брань режиссера, вечно недовольного всем и вся.

С утра и до темноты я и Рут работали в поте лица под слепящими лучами прожекторов вместе с другими статистами — толпой неудачников, проводящих свои дни в Голливуде в надежде, что когда-нибудь, какой-нибудь из режиссеров обратит на них внимание и они моментально вознесутся на вершину киноолимпа, греясь в лучах славы. Пока же им приходилось делать самую неуважаемую здесь работу, и мы, ненавидя их, делали то же самое.

Один и тот же эпизод мы повторяли раз за разом с утра и до семи вечера, и, должен признать, такого трудного дня у меня еще никогда не было.

В конце концов режиссер, видимо, и сам выдохся и объявил об окончании съемок.

— О’кей, ребята, — рявкнул он в мегафон. — Приходите завтра с утра и в той же одежде, что на вас сегодня.

Рут взяла меня под руку.

— Держись возле меня и не зевай.

Мы двигались в хвосте вереницы усталых, покрытых потом статистов. Я был настолько на взводе, что даже не мог критически обдумать последствия того, что мы намерены сделать.

— Давай! — вполголоса сказала Рут и толкнула меня в спину.

Мы свернули на полутемную аллею, ведущую к служебному входу в третью студию. Не прошло и пары минут, как мы устроились под сценой. Первые три часа мы лежали, боясь пошевельнуться, опасаясь быть обнаруженными, но к десяти рабочие разошлись, и мы остались одни.

Очень хотелось курить, и мы вытащили сигареты. Огонек спички отразился в глазах Рут, и она, взглянув на меня, ободряюще улыбнулась.

— Все в порядке. Через часок можно приступать.

И только сейчас до меня дошел весь ужас того, что мы намерены сделать. Должно быть, у меня поехала крыша, раз я позволил впутать себя в это грязное дело. Ведь если нас застукают на месте преступления… Даже думать об этом было страшно.

— Какие у тебя отношения с Ловенштайном? — только чтобы хоть как-то отвлечься от предстоящего, спросил я.

Рут шевельнулась и тяжело вздохнула. Видимо, этот вопрос был ей неприятен.

— Никаких.

— Ну-ну! Не могу понять, как ты можешь встречаться с этим мерзавцем. Это же точная копия твоего дружка Уилбура.

— Можно подумать, что ты писаный красавец. С твоей рожей лучше помалкивать.

Я ущипнул Рут за ногу.

— Не смей разговаривать со мной таким тоном!

— А ты не обзывай моих друзей.

До меня дошло, кто такой Ловенштайн.

— Так вот кто снабжает тебя наркотиками!

— Ну и что здесь такого? Должна же я где-то их добывать!

— Да, видимо, я совсем свихнулся, раз связался с тобой.

— Неужели ты меня так ненавидишь?

— Да у тебя мания величия! При чем здесь ненависть?

— Что ж, должна признать, ты не первый, кто не захотел лечь со мной в постель, — обиженно произнесла Рут.

— На данный момент девушки меня не интересуют.

— Ты в таком же отчаянном положении, как и я, только не хочешь признать это.

— Молчала бы лучше! — прошипел я, окончательно выходя из себя.