С/с. Том 27

Добравшись до гостиной, я плюхнулся в кресло и дрожащими руками открыл первую попавшуюся газету. Сообщению о дорожном происшествии была отведена первая страница. Журналисты в один голос кричали о том, что такого подлого и жестокого преступления наш штат еще не знал.

Из статьи в «Палм-Сити курьер» я узнал, что погибший полицейский, Гарри О’Брайен, был прекрасным копом, мастером своего дела. Все газеты поместили фотографию погибшего. Грубые, словно вырубленные топором черты лица, узкие бескровные губы, квадратный подбородок. На вид ему было лет тридцать.

Помимо этого газеты сообщали, что бедняга был истым католиком, любящим сыном и тому подобное, и тому подобное.

«Всего за два дня до гибели О’Брайен поведал сослуживцам, что в конце месяца намерен пригласить их на бракосочетание. Как нам стало известно, его несостоявшаяся невеста не кто иная, как известная певица из ночного клуба «Литл-Таун»».

В один голос журналисты настоятельно требовали, чтобы городские власти положили конец беспределу на дорогах, нашли убийцу и выдали ему все, что полагается по высшей мере.

Но заставили встревожиться меня вовсе не статьи в утренних газетах. Куда большую опасность таило в себе настроение полицейских.

Капитан полиции Джон О’Салливан поздно вечером дал журналистам пространное интервью, в котором в основном делал упор на то, что поиски убийцы их товарища являются делом чести полиции города, и на это будут брошены все полицейские города. Никто из них не будет знать и часа отдыха до тех пор, пока убийца не окажется за решеткой.

«Можете не сомневаться, — подвел капитан итог своему десятиминутному монологу, в котором возносил достоинства О’Брайена до небес, — мы обязательно найдем убийцу. Это не просто дорожное происшествие.

И раньше случалось, что полицейские погибали при исполнении служебных обязанностей. Но виновные всегда держали ответ перед судом присяжных. Они не убегали, как испуганные зайцы. Этот же негодяй сбежал. Тем самым он ясно дал понять, кто он. Это убийца, а убийцам нет никакой пощады. Тем более в нашем городе. Я его вырою из-под земли! По характеру столкновения можно судить, что автомобиль преступника сильно поврежден. Мы не остановимся, пока не проверим все машины в городе! Все до единой! Владельцы всех машин должны пройти техосмотр и получить свидетельство установленного образца. И даже если кто-то повредит машину уже сегодня, он обязан немедленно известить об этом дорожную службу. Иначе он автоматически окажется под подозрением. Ему придется объяснить, где и когда именно случилось дорожное происшествие, и в том случае, если он их не убедит, его ждет встреча со мной, а в этом случае я ему не завидую. Все дороги из города перекрыты. Ни одна машина не покинет его пределы без тщательной проверки. Машина убийцы в ловушке, в этом нет сомнений. Даже если ее тщательно спрятали, мы ее отыщем. Не сомневайтесь. А уж когда мы ее отыщем, я популярно объясню владельцу, что убивать моих парней последнее дело, а уж убегать с места происшествия — смерти подобно».

Это интервью меня доконало, так что к десяти часам, кое-как выпроводив Тома, я был вынужден подкрепиться еще двойными порциями виски без содовой.

Неужели копы в состоянии проверить все без исключения машины в городе? Это же колоссальный объем работы. Но вдруг я вспомнил, что однажды читал о том, что копы буквально перерыли все мусорные баки в городе, пытаясь отыскать орудие убийства, и после четырех дней напряженной работы смогли сделать это. Так что слова О’Салливана имели под собой почву. А уж этого дотошного копа ни в коем случае нельзя недооценивать. И если он действительно не рисовался перед журналистами, если по-настоящему считал поиски водителя-убийцы делом чести для полицейских, песенка наша будет спета. Они проверят все машины в городе, если не за четыре дня, то за две недели.

Ближе к десяти нетерпение мое достигло предела, я вышел из бунгало и, сидя на ступеньках, ждал прихода Люси.

Времени на то, чтобы составить более или менее реальный план на ближайшее время, у меня не было, но пару важных выводов для себя я уже сделал. Во-первых, и речи не должно было быть о явке с повинной, а во-вторых, нужно было признать: если «кадиллак» будет найден, вину придется взять на себя.

Я принял это решение не только потому, что был влюблен в Люси. Да, это было. Но зачем гибнуть двоим, если можно ограничиться моей персоной. Тем более, и я это понимал, первоначальный толчок, повлекший за собой столь ужасные последствия, дал все-таки я. Гибнуть обоим — в этом не было никакого смысла. Не потеряй я голову от близости с Люси на этом уединенном пляже, ничего бы подобного не случилось.