С сердцем не в ладу

— Это касается Бориса, — остановил меня Боше. — В настоящее время он на гастролях… вы с ним договоритесь, когда он вернется… А вы, де Баер, не забудьте о своем обещании.

Мы закрыли калитку; мы оба, и я и он, без сил. Жак — от счастья, а я…

— Вот видите, Жильберта, я тоже на что-то гожусь, — сказал он радостно. — Он производит очень хорошее впечатление, этот тип.

— Он смеется над вами.

— Почему?.. Разве я плохо играл?

— Не думаете ли вы всерьез, что он собирается выпустить вас на сцену? Виртуозы, сейчас их полным-полно!

— Жильберта!

Я должна была продолжать, добить его, полностью обескуражить.

— Нельзя начинать карьеру музыканта в вашем возрасте. Пусть Боше открывает молодые таланты, согласна. Это его работа. Но вы же понимаете, что он не станет рисковать, выпуская вас, мой бедный друг!.. Он сказал несколько любезностей, само собой разумеется. Поступи он иначе, было бы просто удивительно. Вы приставили ему нож к горлу.

— Я?!

— Да, вы! Он приехал покупать дом. Вы навязались ему со своей скрипкой. Ведь вы видели, как он потом убежал.

— Я совершенно забыл о доме. Я весьма огорчен, Жильберта. Для вас, понятно, существует только этот дом.

На этом мы расстались. Он — уязвленный в самое сердце, я же в полном отчаянии. Мартин ждал меня в коридоре на втором этаже. Увидев меня, он сразу все понял.

— Вы поссорились?.. Это не слишком разумно.

Я отстранила его и заперлась у себя в спальне. Разумно! Я как раз действовала слишком разумно. Жак… Теперь все кончено. Я стала его врагом, потому что не восхищаюсь им, потому что не разделяю его надежд. Ладно, все кончено! Однако он не уехал… В своей комнате я настороженно подстерегала его за ставнями всю вторую половину дня. Я не увидела его в парке. Мне кажется, я узнала его шаги в коридоре в час ужина. Он уедет завтра. Мне не терпится узнать, что он уехал. Франк постучал в мою дверь. Я не ответила. Сейчас, должно быть, он вместе с Мартином изучает сложившееся положение. Для них это катастрофа. Но ведь и для меня оно тоже невыносимо.

Полночь

Долгий разговор с Мартином. Он пришел, чтобы отчитать меня, Жак выставил Франка за дверь. Он, видимо, был вне себя. Мартин хотел, чтобы я помирилась с Жаком. Нервы у него не выдерживают. Постоянное ожидание, скрытая опасность, которая нависла над нами из-за этого Боржера, сломят его, если мучительная неопределенность еще продлится. Мартин, несмотря на все то, что нас теперь разделяет, ищет у меня поддержки. Не потому, что нуждается в чьих-то советах. Но он может хоть выговориться, даже если я не отвечаю. Я слушаю его. Я рядом. Он кого-то убеждает. Неизвестность терзает его в эту минуту куда больше, чем страх. Он снова и снова приводит свои доводы, так проверяют правильность выкладок, а сомнения все равно остаются: про Боржера нельзя с уверенностью сказать, что он подозрителен. Боржер может быть самым заурядным покупателем, которого соблазнило местоположение виллы. Мартин ждет, когда же я вступлю в эту игру, когда я в свою очередь примусь обсуждать каждый из его аргументов. От терпеть не может, когда высказываются просто «за» или «против» какого-то вывода. Он хочет, чтобы выбрали то, что представляет наибольшую вероятность. А наиболее вероятно, что Боржер — человек, посланный на разведку, потому что… Глаза у меня слипались. Он ушел, вырвав у меня обещание, что я повидаю Жака и постараюсь его удержать. Я пообещала, чтобы он только оставил меня в покое. При свете лампы Мартин кажется особенно худым, глаза его лихорадочно блестят, как у больного.

8 августа, 3 часа дня

Мы прождали все утро. Ничего. Жак сразу после завтрака принялся за свою скрипку. Но к нему, по словам Франка, нельзя подступиться. В полдень зазвонил колокольчик у калитки. Франк пошел открывать. Я следила сквозь жалюзи. Мартин, вероятно, тоже был настороже. Я увидала идущую вслед за Франком высокую молодую женщину, худощавую, элегантно одетую, и вздохнула от нетерпения. Эту-то дамочку я живо выпровожу. Я подошла к гостиной как раз в ту минуту, когда Франк открывал перед ней двери. Ей можно было дать лет тридцать. Светлые крашеные волосы, худое лицо, платье из набивного шелка, отличного покроя; все это я отметила про себя с первого взгляда, направляясь к ней.

— Мэтр Боржер, из Лиона, — сказала она. — Агентство Версари сообщило мне, что вы собираетесь продать вашу виллу. Я как раз ищу что-нибудь подходящее в этих краях. И потому я даже позволила себе…

— Вы правильно сделали, — сказала я. — А вот и мой муж, мсье де Баер.

Жак, с еще открытой партитурой в руках, поклонился. Мысли его разбегались… Страх парализовал меня… Мы ждали мужчину. Не знаю почему, но мы были лучше подготовлены к борьбе с мужчиной. Агентство не сообщило, что мэтр Боржер — женщина. С этой минуты начался сплошной обман. Какой обман? Я вела себя нелепо. Как бы между прочим, мэтр Боржер сообщила нам некоторые сведения, словно сразу же хотела нас успокоить.