С сердцем не в ладу

— Мы такие письма десятками получаем, — словно извиняясь, сказал Борель. — Маньяки, ревнивцы, одержимые. И тем не менее…

— Тем не менее? — спросила Ева.

— Ну, как вам сказать… это наша обязанность — все проверять.

— Вы считаете, что я несу ответственность за смерть своего мужа?

— Ну что вы! В вашем случае… ну, во-первых, я уступил своему желанию с вами познакомиться… и потом, прежде всего я собирался вас предостеречь… Очевидно, кто-то желает вам зла. Вам не приходит в голову, кто бы это мог быть?

Ева с отвращением положила письмо на стол.

— Разумеется, я ее знаю, — сказала она. — Но тут вы ничем не можете мне помочь.

— Ну почему? Если кто-то пытается вам докучать, преследовать вас…

— Спасибо, — сказала Ева, — вы очень любезны, но я сама справлюсь.

Борель одобрительно кивнул.

— В любом случае, теперь вы предупреждены. Обязательно дайте мне знать, если кто-нибудь захочет устроить скандал… Вы, конечно, не в курсе, действительно ли ваш муж предпочитал объездной путь, как это сказано в письме?

— Понятия не имею. Я в Ла-Боль всегда ездила поездом.

— Вообще-то, — сказал Борель, — самоубийство или несчастный случай — это ничего не меняет.

Он проводил Еву до лестницы.

— Так не стесняйтесь, — повторил он. — Я всегда на месте. Всегда к вашим услугам.

Ева не торопясь спустилась в вестибюль. Она могла поклясться, что Борель все еще там и не спускает с нее глаз… Потом она почувствовала, что он ушел, и заспешила неизвестно почему, почти бросилась бежать к арке. Лепра сидел на другой стороне улицы, на тротуаре, прислонившись к парапету.

— Вот видишь, — сказала она, — меня не арестовали.

— Ты все рассказала?

— Нет, в этом не было необходимости. Я бы с удовольствием выпила чаю.

Устроившись на диванчике в маленьком бистро, Ева расслабилась, заулыбалась, но тут же спохватилась и заказала белое вино.

— Мы с тобой как заговорщики, — усмехнулась она.

— Рассказывай.

— Все очень просто. В двух словах: комиссар получил анонимное письмо. Я узнала почерк Флоранс.

— Недурно.

— Флоранс обвиняет меня в том, что я толкнула Фожера на самоубийство.

— Ничего не понимаю, — сказал Лепра.

— Я тоже. Вернее, в первый момент не поняла. Я думала… впрочем, ладно. Флоранс ничего не знает. Она просто пытается навредить мне. Может быть, надеется, что слухи попадут в газеты…

— И из-за этого он тебя вызвал?

— Да… но еще и по другому поводу. Флоранс в своем письме замечает, что обычно Фожер ездил окружным путем, именно для того, чтобы избежать крутых поворотов.

— Понятно…

— Этот комиссар не так глуп. Он ничего не знает. Ничего не подозревает. Но эта история с объездом его беспокоит. Твое здоровье, малыш. Мы можем чокнуться.

Она чокнулась с ним и с удовольствием выпила кларет. Лепра с опаской чуть-чуть отхлебнул тоже.

— Так что ты думаешь об этом?

— Что мы можем какое-то время жить спокойно.

— Но ведь пластинки посылает не Флоранс! Если бы она знала правду, она уж не упустила случая поделиться с комиссаром. Она обвинила бы нас совершенно определенно.

— Ты прав, я об этом не подумала. Она так меня удивила.

— С другой стороны, это письмо кое-что проясняет. Если мы отметаем Флоранс, остается Мелио.

Она осушила свой бокал.

— Дай мне сигарету. Сейчас полшестого… Давай-ка я ему позвоню.

— Мелио?

— Да.

— Зачем?

Ева сняла шляпку, встряхнула головой, уселась поудобнее, с облегчением вздохнула:

— Мы теперь уверены, что это Мелио, да?

— В общем, да. Скорее всего. Он был его другом, издателем.

— Ну и прекрасно. Значит, надо нанести решающий удар. Я попрошу, чтобы он принял меня, и припру его к стене. Подожди, успеешь еще нахмуриться. Если Борель… если комиссар… получит пластинку, он сразу поймет, что случилось… Я видела его, понимаешь, и я знаю этот тип людей… С другой стороны, кто знает, вдруг Мелио не очень по вкусу роль, которую он вынужден играть… Может, если надавить на чувства, он сдастся.

— При условии, — возразил Лепра, — что мы все ему расскажем.

— Ну что ж, расскажем.

— Он нас выдаст.

— Нет, не осмелится. Меня он не выдаст. Так не делается. Мелио все-таки порядочный человек.

Лепра сложил руки и уставился на блюдце.

— Ты со мной не согласен? — спросила Ева.

— Нет. Не согласен.

— Ты предпочитаешь сидеть и ждать, пока Борель нас арестует? Теперь уже одно из двух: либо Мелио, либо Борель. Давай, Жан, встряхнись. — Она просунула ладонь под руку Лепра и заговорила с ним сладким голосом: — Мы же никогда толком и не говорили с Мелио… Я извинюсь перед ним.

— Ты? Признаешься, что была не права?

— Почему бы и нет? Во-первых, это действительно так. Я должна была бы говорить с ним по-другому… Я объясню ему, как жила с Морисом. Он наверняка все знает. Расскажу ему о нашем последнем вечере в Ла-Боле. Он поверит мне. Все зависит от того, как ему это преподнести. Люди сразу чувствуют, когда с ними говорят честно… Кроме того, Мелио не сумасшедший. В конце концов, он обычный коммерсант. И поймет, в чем его выгода.

Лепра устало пожал плечами.

— Ева, дорогая, я от тебя свихнусь. Еще час назад Мелио был последним негодяем. Теперь он стал чуть ли не джентльменом.

Ева встала, отодвинув столик.