С шашкой против Вермахта. «Едут, едут по Берлину наши казаки…»

Из хутора Калиновки гитлеровцев вышибли казаки 12-й казачьей кавалерийской дивизии. 31 января в эту злополучную Калиновку прибыл снова наш поредевший 37-й кавалерийский полк. Надо было собрать уцелевшее вооружение, поискать разбежавшихся лошадей, собрать и похоронить казаков, наконец, посчитать, что от полка осталось, какую боевую силу он теперь представляет. Печальное это занятие, но на войне всякое бывает. Написал вот последнюю фразу и подумал: нечасто, но приходилось слышать, как из-за отдельных бесталанных и безвольных командиров мы несли ничем не оправданные потери.

Проигранные бои многие объясняли невезением. Его Величеством Случаем — мол, на войне всякое бывает. А с нами этого могло и не быть, если бы…

В братскую могилу, вырытую на околице хутора, мы положили около сотни воинов, не менее отправили в госпиталь. Более десятка внесли в список «Без вести пропавший». Я видел, как немцы ходили по полю и пристреливали раненых. Итоги боя плачевные, эскадроны и батареи почти уполовинились. Убавилось много лошадей и оружия.

При захоронении казаков в хуторе обнаружили обезображенный труп командира минометного расчета сержанта Ежова. Один из уцелевших жителей хутора рассказал, как сержанта допрашивали и пытали гитлеровцы. Ежов отказался отвечать на вопросы. Взбешенный офицер ударил его ногой в пах. Сержант плюнул в лицо садисту. Тогда солдатня сорвала с сержанта одежду, заставила положить на забор руки. Их раздробили прикладами. Выбили глаз, изуродовали лицо. В таком виде повели по хуторской улице. Ежов, услышав голоса женщин и стариков, крикнул:.

— Товарищи колхозники, передайте нашим: гвардии сержант Ежов ни слова не сказал фашистам. Ждите наших!

Гитлеровец шашкой, подобранной на поле боя, ударил сержанта по голове, по плечу, а потом тычком в живот. Ежов так и умер с шашкой, проткнутый ею насквозь.

Широкий поиск, начатый полком, кое-что дал. В окрестностях хутора было найдено 103 коня. Незначительного ремонта требовали две 76-мм пушки и две «сорокапятки». Мы собрали семь из двенадцати минометов. Подобрали много карабинов, автоматов, пулеметов, шашек, боеприпасов, фуража, продовольствия и разного другого имущества.

Из госпиталя приезжал майор Бобков, чтобы увидеть свой полк после рейда. Увидел и не смог удержать слез. Его снова увезли в госпиталь. Исполняющим обязанности командира полка назначили М. Ф. Ниделевича. Исполняющим обязанности начальника штаба стал ПНШ гвардии старший лейтенант Н. В. Никифоров.

Рейд и бой за хутор Калиновку в журнале боевых действий полка получил название «Калиновская трагедия», а в оценке генералов из дивизии и корпуса получил название «Калиновская неудача», мол, это была не трагедия, а «организованный отход». К несчастью, так считает и генерал С. И. Горшков. Поэтому в издательстве, вопреки мнению автора, пережившему этот неудачный бой, глава о нем получила название не «Трагедии» а «Неудачи». Все участники того неудачного для полка боя его считают таким, каким он сложился для полка по-настоящему — трагичным. Тут, видимо, все дело в том, как в то время было доложено командованию лицами, которые несли ответственность за плохую организацию боя.

Прошел не один десяток лет с той поры, и на этот бой я пытаюсь взглянуть глазами сегодняшнего дня. Да, он мог сложиться по-иному. Но не сложился. И не по вине казаков-гвардейцев он так сложился. Тот бой остается в памяти трагичным и сегодня.

2 февраля 1943 года наш «больной» полк догнал другие подразделения и занял место во втором эшелоне наступающей дивизии. Полку, пережившему Калиновскую неудачу, уставшему до последней крайности, нужен был отдых, хотя бы короткая передышка. Но передышки, не говоря уже о длительном отдыхе, не предвиделось. Мы неотступно, не ведая покоя ни днем ни ночью, гнали врага, уходившего к Азову, к Батайску, к Ростову. Мы освобождали хутора и станицы и к 8 февраля 1943 года вместе с другими частями дивизии вышли к устью реки Дон.

…Здравствуй, батюшка Дон! Мы пришли к тебе, чтобы ты, родимый, стал навсегда свободным. Это в каждом сердце у нас, у твоих сынов.

В устье Дона, перейдя его главное русло, мы остановились на маленьком острове, в пионерском лагере. В камышах этого и других островов устья Дона накапливались войска дивизии для решительного броска на правый берег Мертвого Донца, за который уже зацепились стрелковые части и ведут бои за овладение станцией Елизаветинской. Немцы ведут себя активно, беспрерывно обстреливают и бомбят все острова устья Дона. Наши части от этого несут неоправданные потери. Бомбежкой Мертвого Донца ломают лед, по которому надо нам переправляться. Долго сидеть нам здесь нельзя. Немцы убавляют наши и так поредевшие части.