S.T. (авантюрный роман). Собачья жизнь. Рассказы. Заметки на полях бытия (СИ)

Прогулки вокруг кардиоцентра нетропливо-торжественны и церемониальны, сродни телодвижениям мухи в куске янтаря... На лицах проходящих сосредоточенная устремлённость. Это , как подвиг Александра Матросова, добежать, доползти до амбразуры и упасть. Большинство с модными причиндалами в виде Холтеровских мониторов с разноцветными проводами, перебинтованными конечностями после капельниц и коронарографий, почти наполеоновская армия после разгрома под Москвой. Кто сказал, что красивые длинные уши бывают только у эльфов? Рост ушей наблюдается здесь у всех, эта мания заразна. Каждый прислушивается к своему трепещущему органу, как никогда. Это его звёздный час. Сам замечаю спонтанный рост ушей и радостное понимание сердца, что на него наконец-то обратили внимание...

А как прекрасны мгновения выхода на волю после операции! Прохладный ветер пойманного завтра, осторожно-ласковые прикосновения остывающего летнего солнца и понимание открывающихся возможностей второго шанса. Это можно теоретически понять , но полное осознание возможно только после полноценного участия в этих волнительных мероприятиях в полном объёме, а не в группе поддержки с сочувствующей стороны... Погружённость в себя в любой больнице сродни внезапному приступу нарциссизма, пациент существо неадекватное, легкоранимое и совершенно беспомощное в своей беззащитности перед медициной и её адептами. Шутки здесь не особенно уместны и не всеми приветствуются... Прохожу тут мимо женщины, вокруг которой нарезает круги пчела. Это и понят4о, в руках у женщины груша с полдника, чего бы не поделиться. Шучу:

- Это у Вас сим-карта билайновская, наверное!

Напряжённое сопение и взгляд, убивающий без наркоза, наповал и без шансов на воскресение даже во второе пришествие. Сообразил, что надо пчёлкой билайн исчезать в неизвестном направлении пока цел, полтора цейтнера убойной массы не шутка...

Ответ мед. сестры на вопрос , где сосед по палате после плановой операции, в виде жизнерадостного "остался в реанимации... навсегда" тоже не сразу воспринимается как шутка. Стереотип экстремального мышления - местная особенность, ничего уж тут не поделаешь... Прогуливался тут с экзотическим дедом, почти Мазаем. Длинный, худой , нескладный в белых штанах с надписью "Россия" на лампасах и майкой с головой статуи Свободы и сердечком с NY. Меня он удивил большим пакетом в руках и своей деловитостью в парке кардиоцентра. Сначала к нему из леса вышла, озираясь пара собак, которых он накормил чем-то из пакета, а через некоторое время он ссыпал семечки и орехи в баночку на ели возле въезда для кардиореамобилей. К моему удивлению через пару минут из ветвей показалась ошалевшая мордочка белки и деловито начала перерабатывать выложенный корм...На мой вопрос, зачем он это делает, он жизнерадостно сообщил, что это такая эстафета. Он лежит уже не первый раз и каждый раз кто-то из старожил передаёт скорбный список оголодавшего зверья, а эти следующим.

-Преемственность и непрерывность добра, - заявил он внушительно подняв палец, - а как иначе? Братья наши меньшие...

Удивил он меня ещё одним. Увидев пролетавший над нами серебристый самолёт , он что-то забормотал себе под нос, а на мой удивлённый взгляд ответил:

- Я всегда молюсь за тех, кто в небе... Как дочка с внуком приземлились на брюхо с невыпущенном шасси... И помолчав, добавил:

- Молитва-то, как специально для этого. "Да будет воля твоя, яко на небеси и на земли..." На небеси, в небе, значит...

И осенил улетающий самолёт крестом... Удивительно, но там никто и не догадывался, что под ним в нескольких километрах на земле какой-то смешной старик молится за их удачное возвращение с небес на грешную землю...

- В кардиоцентре, как на войне, на краю жизни, - продолжал он. - Атеистов немного. Понимают всё может быть и воображать не перед кем, всё случается. Вот со мной в прошлый раз молодой парень лежал. Всё смеялся, что я утренние молитвы читал, а как из реанимации привезли со следами утюгов на груди, так уже вечером, дай, говорит дед, посмотреть, что читать надо... Сразу изменился, детство там осталось. В тот же день за крестиком и евангелием в наш Елизаветинский храм сходили, крещёный, а забыл Бога...

Дед осуждающе покрутил головой, но уже через несколько мгновений весело сообщил:

- А вон у той берёзы, я в тарелку молока наливаю...С утра уже нет... Ежи, наверное....

По дорожкам по-прежнему сосредоточенно бродили жертвы кардиохирургии, родственники, забежавшие выполнить семейно-генетический долг, у входов наблюдалось единение персонала и больных в едином порыве греха табакокурения, а с пищеблока несло переваренной капустой и чем-то ещё неизвестным...

В голове крутились всякие глупости вроде кто же всё-таки в этой жизни главный - мы все такие образованные и очень умные, скептически снисходительные ко всему в своём всезнании, или сирые и убогие с простым и открытым сердцем, без которых это мир не имеет никакого значения, эта странная соль земли , её совесть и основа...

+ + +