S-T-I-K-S. Игры на выживание

Ему ничего не оставалось, как под дулом пистолета-пулемета осторожно отползти от опушки вглубь леса. Пока, пригибаясь, шли по кустам, Дикарь лихорадочно думал, что им сказать. Вариант со сказкой про Улей и копирование миров, а так же про мутантов и людоедов явно не найдет отклика в солдатских душах. Ухо резал необычный, допотопный выговор, словесные обороты, что давным-давно вышли из употребления. Даже удивительно, насколько сильно изменилась русская речь всего за несколько десятков лет. Судя по тому, как они переговаривались, перед ним типичные мужики, оторванные войной «от сохи». Это тебе на современные акселераторы, избалованные киноиндустрией с ее миллионными блокбастерами и всевозможными спецэффектами. Не стоит рассчитывать на избыток фантазии и абстрактного мышления у простых и незамысловатых людей. Они наверняка не глупее современников Дикаря, но нужно сделать поправку – другое время и люди другие. К тому же, не стоит сбрасывать со счетов, что они попали сюда прямо из горячки боев, плюс их наверняка накрыло «откатом» от перезагрузки, соображалка у них сейчас должна быть явно не на высоте. А значит, нужно выдать им нечто простое и максимально правдоподобное, к тому же сделать это так, чтобы его было сложно поймать на лжи. И его шмотки явно не придадут его рассказу реалистичности.

– Ну, давай, жертва фашизма, излагай, откуда ты такой красивый к нам во фланг вылез.

Красноармеец сел на поваленный ствол сосны, стволом ППШ указав Дикарю на кочку. Решив, что лучше последовать молчаливому совету, тот опустился на землю.

– Да я, мужики, услышал канонаду вот и шел к нашим. Второй день уже лесами пробираюсь, одичал совсем.

– Складно заливаешься, прям соловушка. И откуда же ты второй день пробираешься, интересно?

– Меня на санпоезде эвакуировали после ранения – Дикарь для правдоподобности продемонстрировал солдатам свою изуродованную культю – лаптежники поезд на перегоне разбомбили, вот с тех пор я и топаю на восток, чтобы хоть какие-то наши части встретить.

– Вещмешок у тебя любопытный, никогда такого не видал. Да и ружбайка дюже интересная, тоже не доводилось сталкиваться. А я, браток, на своем веку оружия всякого повидал.

– Так мы ж раненые, нам оружие не положено. Рюкзак этот вместе со стволом я с мертвого гитлеровца снял. У них мобильная разведка на мотоцикле ехала, подорвались на мине. Ну а я их нашел.

– Ну, допустим, а с рожей у тебя чего стряслось. Ты уж извиняй братка, но видок у тебя такой, что краше в гроб кладут.

– Фашисты отраву какую-то скинули на тех, кто из состава смог выбраться. Народ весь позаворачивался насмерть, страх такой, что кошмары второй день мучают. Меня краешком зацепило, отдышался кое-как, три дня в кустах отлеживался. Думал, помру. Но нет, только шкура слезла, да с глазами какая-то беда. Чешется все, сил нет.

– Вот фашисты треклятые, там же на вагонах красные кресты на крыше нарисованы. Гуманисты, мать их в печенку.

Молодой красноармеец с трехлинейкой даже сплюнул со злостью, не в силах сдержать эмоции. Второй боец, который явно выглядел более опытным и сдержанным, цыкнул на него, снял пилотку, утерев ей пот со лба и почесал побитую сединой шевелюру, после чего и продолжил расспросы.

– Что еще за отрава такая?

– Да хрен его знает, может зарин, может еще чего. Я особо не принюхивался, дернул оттуда со всех ног, чтоб под бомбы не попасть. Зеленоватая такая дымка, вроде тумана, повисла после взрыва в воздухе, и кислятиной химической пахнуло. Потом уже из кустов видел, как людей тошнило кровью, а потом они померли все, как один.

При этих словах бойцы заметно напряглись и переглянулись между собой. Дикарь специально рассказал им про «кисляк» – они, несомненно, должны были столкнуться с ним в процессе перезагрузки. И его снаряд попал в цель, конвоиры явно забеспокоились.

– Значит, эти сучары решили как в Империалистическую, опять химией народ травить, чтоб им пусто было! – было заметно что пожилого эта новость тоже задела за живое, видно он один из тех, кто попал под химическое оружие, применяемое Вторым Рейхом в Первой Мировой. После поражения Германия, в результате Женевской конвенции, была принуждена подписать отказ от дальнейшего применения таких типов оружия, но простые солдаты об этом вряд ли имели хотя бы малейшее представление.

– Антип Петрович, он, кажись, правду говорит. Сам ведь видел, мы тоже под такое дело угодили, может мы уже тоже потравиться успели? – молодой красноармеец, которого, вроде как, звали Глебом, задергался и нервным голосом обратился к своему напарнику.

Тот лишь дернул себя за седой ус и махнул рукой в ответ:

– Ладно, давай в расположение, доложимся взводному. Фрицы все равно на обходной маневр не сподобились, делать тут нам больше нечего. Слышь, болезный? У тебя документы-то с собой?

Дикарю осталось лишь сокрушенно пожать плечами.

– Все в вагоне осталось, его бомбами накрыло. Я потом ходил, искал, да толку.