– Да я так понял, что его перед рейсом перегоняли куда-то. Капитана, как видно, перезагрузкой по голове шарахнуло, он под откатом судно свое засадил на эту мель. Народу на борту мало, только команда, человек пятнадцать, они все обратились. Мы их уже зачистили, Шута вон только местный бегун чутка помял. А так тут спокойно, можешь не трястись.
-А у вас пожевать ничего не найдется? А то мы с ночи на ногах, кишки уже подводит.
– Это ж пассажирский теплоход, готовый к рейсу. На борту целый склад со жратвой. Вон в баре глянь, там куча всего на выбор есть, я из трюма целый ящик припер. Если алкоголь для живчика нужен, там же найдешь.
Дикарь кивнул и направился к двери за стойкой, ведущей в часть с пищеблоком. Выудил из коробок несколько банок с полуфабрикатами, не требующими готовки, намазал хлебцы лососевой икрой, прихватил стаканы, столовые приборы и бутылку минералки. Собрал все это добро на поднос, и как заправский официант – на одной руке, принес и поставил его на стол. После чего, жестом пригласил к столу как новых, так и старых знакомых и принялся уплетать еду за обе щеки, не дожидаясь остальных. Аппетит на него напал и впрямь зверский – еда исчезала в ненасытной утробе с бешеной скоростью. Некоторое время тишину прерывало лишь чавканье и звяканье вилок и ложек.
– Да уж, пожевать ты, браток, не дурак, я гляжу.
Буран накалывал на вилку шпроты из банки и задумчиво отправлял их себе в рот.
– Да это из-за руки, наверное. Мне последнее время, сколько не дай, все мало!
– А где руки-то умудрился лишиться?
– Я когда в Улей попал, долго сам по себе шатался, выжил чудом. Когда меня крестный нашел, я уже от спорового голодания засыхать начал, мозги работали с перебоями, так плохо еще никогда в жизни не было. Меняться начал, думал, в зомби превращаюсь, едва руки на себя не наложил. Ну и память об этом времени урывками. Где-то в промежутке, когда голова отключилась, руки и лишился. Крестный сказал, что нашел меня уже в таком виде.
Дикарь соврал, не моргнув и глазом. Хотел бы он знать и сам, где лишился конечности. Однако, для него это тайна, покрытая мраком.
– Да уж, не повезло тебе, братуха. Ты, кстати, так и не ответил, куда ваша честная компания путь держит. И чего это спутники твои такие неразговорчивые?
– Да ребята вчера только в Улей попали, еще в себя толком не пришли. Шут вон твой, тоже не слишком-то болтливый – глазами только стреляет.
– Да я ж говорю, его бегун вчера покалечил слегка, вот парня и давит.
– Понятно. А насчет того, куда направляемся – ну, нам бы хоть какой-нибудь стаб отыскать, а то ты сам видишь, я в местных реалиях ни в зуб ногой, подставляюсь по-глупому. Знахарю неплохо бы показаться, насчет руки. Ну и вообще, помыться, отдохнуть, а то одичал совсем. Ребятам, опять же, где-то приткнуться надо. Много чего, короче.
Буран некоторое время обдумывал что-то свое, после чего выдал:
– Нам, вообще-то, тоже в стаб надо. Но не прямо сейчас, а через денек. У Шута как раз нога заживет. Твоему новичку – он кивнул на Бисмарка – тоже бы неплохо денек-другой отлежаться, выглядит не очень. Предлагаю вам задержаться здесь вместе с нами, а потом я вашу компанию проведу к Флюгеру. Это самый нормальный из ближайших стабов, народ там засел четкий, знахарь тоже хороший. Трофеи, если у вас потроха или еще что на продажу имеется, опять же есть куда скинуть. Что скажете?
Лунь метнул на Дикаря быстрый взгляд из-под кустистых бровей.
– На меня не смотри, сам знаешь, я пока тут ни рылом, ни ухом. Как скажешь, так и решим.
Бисмарк предпочел вообще не подавать голоса, лишь сосредоточенно жевал кильку, склонившись к банке, и делал вид, что его тут нет вообще.
– Подходит. Слушай, Буран, а ты не в курсе, где находится стаб под названием Озерск?
– Слышать, слышал, но сам не бывал в тех краях. Мне Запад не слишком по душе, предпочитаю ближе к Удавке путешествовать. Но во Флюгере наверняка найдется кто-то, кто тебе о нем расскажет. Стаб известный, на слуху. Даже я слышал, о нем кое-чего. Например, как тебе инфа, что в нем, якобы, сам Иосиф Виссарионыч, всеми делами рулит.
Дикарь удивленно вскинул брови, скосив взгляд на Луня – тому эта тема однозначно должна показаться интересной.
– Да ладно?