С тобой мне не страшно

Когда она вернулась за стол, позвонил отец и сообщил, что возвращается. Михеев его убедил, что сейчас лучше всего находиться дома, и сам начальник службы безопасности тоже пообещал скоро подъехать. А за столом разговор шел о кинематографе. Вернее, говорил один Том, рассказывал о своей работе, о дружбе с другими звездами, хотя и признавался, что в Голливуде настоящая дружба — большая редкость. Однако приятелей у него много, а самый близкий, конечно, Дени Джонс, который, хотя известный всему миру пьяница, но человек очень искренний и веселый. Дени, кстати, в совершенном восторге от этой русской девочки, которая попала в их проект… Девочку зовут Анастасия… И она…

Том достал из внутреннего кармана визитку «Одеона», на которой было что-то написано шариковой ручкой.

— Настя Кардаш, — прочитал он, — Ростов-на-Дону.

— Как? — еле слышно переспросила старшая Синицына.

— Какая разница? — шепнула Варя и наклонилась к маме: — Прошу тебя, сходи к Свете, у нее горе… То есть для всех нас горе: Илью Семеновича убили.

Мама громко вскрикнула, и все обернулись. И тогда Варя объявила уже во всеуслышание:

— Сегодня погиб наш сосед…

— Какой? — спросил Андрей.

— Мистер Бедрик.

Молодой человек изменился в лице, а потом упавшим голосом произнес: — Какое несчастье! — Вздохнул и посмотрел на Варю: — А как он погиб? Когда? Ведь я разговаривал с ним по телефону часа два назад. Даже меньше.

— Убили.

Директор «Одеона» поежился и взглянул на свой автомобиль.

— Это моя вина, — вздохнул Андрей, — надо было дозвониться, настоять на встрече, увезти его куда-нибудь. Роковые часы дали бы сбой, и все было бы иначе…

— Ужас, — опять шепотом произнесла Валентина Николаевна.

Она тут же поднялась и поспешила к калитке, разделяющей два участка.

После этого гости засиживаться не стали. Перед тем как сесть в свой автомобиль, директор «Одеона» объявил Варе, что те деньги, которые он ей обещал, переведет двумя траншами, но если ей удобнее получить наличными, то ему проще сделать именно так.

— Я подумаю, хотя столько мне не дотащить.

Томтит, прощаясь, показал глазами на оставшегося возле стола грустного Андрея и сказал:

— Твой бойфренд мог бы стать неплохим актером: у него прекрасная мимика, хорошая реакция, но для своего фильма я выбрал бы твоего телохранителя. Он убедительнее в любом качестве.

Варя хотела обидеться, но потом подумала, что Томтит так неудачно пошутил от ревности, и сделала вид, что ей сейчас не до того.

Но ведь это и в самом деле было так. Не до того ей сейчас. Только теперь она поняла, что Илья Семенович больше никогда не придет к ним, чтобы поболтать с отцом или покатать шары на бильярде. Он больше никуда не придет, потому что его нет и больше никогда не будет. Поначалу его будут вспоминать часто, потом все реже, а дальше, вероятно, забудут, словно никогда не было на свете такого человека, не было его детства в Житомире, нищей эмигрантской юности, не было его стремлений, желаний, любви, пристрастий, не будет никогда его напускной наивности и почти застенчивой иронии… То есть это все будет, даже наверняка это есть, но у кого-то другого, но такого Ильи Семеновича, которого знала Варя, уже не будет никогда.

Она зачем-то, неожиданно даже для себя самой, попыталась представить, как это произошло, о чем подумал мистер Бедрик в последнее мгновение своей жизни, и сама испугалась своих мыслей.

Гости уехали, остался лишь Андрей, который не отходил от нее и молчал. Но вскоре появился отец с Михеевым, и тогда Андрей начал собираться.

— Я, вероятно, сейчас здесь не к месту… То есть я понимаю, что… Но дело в том, что я именно сегодня хотел тебя попросить… То есть спросить… Но после того… после этого известия не знаю, как можно…

Речь его была путаной, и Варя не могла понять, о чем он пытается ее попросить.

А он наконец произнес:

— Хотел сегодня сделать тебе предложение. Попросить твоей руки, как водится, у твоих родителей. Ведь мы уже давно не чужие друг другу люди. И вот так все неудачно сложилось…

— Это для мистера Бедрика все неудачно сложилось, — ответила Варя.

Она обняла молодого человека и, поцеловав, шепнула:

— Я думаю, родители не будут возражать. Я им сама скажу, но не сегодня.

— А ты сама?

Вместо ответа Варя поцеловала его еще раз. Обернулась и увидела, что за ними с высокого крыльца наблюдает отец. Владимир Викторович тут же резко отвернулся и вошел в дом, предварительно пропустив вперед себя Колю Михеева.