С тобой мои мечты

Мэри Пейдж плавно скользнула в комнату словно ангел, охраняющий свой крошечный уголок рая. Теперь Гиббз мог сказать с уверенностью, что он нравится Мэри. И одна только мысль об этом заставляла его сердце трепетать от восторга.

– Посидите со мной, миссис Пейдж. Вы ведь целый день на ногах, так небось и не присели.

Мэри сняла нагар со свечи и выровняла горку тарелок на столе, прежде чем сесть рядом с Гиббзом.

– У вас такой обеспокоенный вид, будто вам тоже передалась моя тревога, мистер Гиббз, – сказала она, ласково заглядывая в лицо шотландцу.

Управляющий взял экономку за руку и нежно сжал ее пальцы.

– Расскажите, что вас тревожит, Мэри.

– Я не знаю, что происходит, но у меня плохое предчувствие. Даже не представляю, что бы это могло быть? Все в доме ощущают это. – Мэри обвела глазами пустой зал. – Вайолет сегодня вообще ничего не ела. Я видела, как она то и дело выглядывает в окно и смотрит на дорогу. Охинуа закрылась у себя в комнате. И всякий раз, как прохожу мимо, слышу, как она поет свои африканские песни. Вдобавок ко всему одна из служанок призналась, что видела Неда Кранча, прячущегося в тени деревьев. Он пристально разглядывал дом, а в руках сжимал топор.

– Это звучит не слишком правдоподобно, Мэри. Каменщик не только бросил свою работу здесь, в поместье, но и съехал с постоялого двора, забрав все свои вещи.

– И что же с ним случилось, как вы думаете?

– Может, он получил известие, что его жена родила ребенка. Единственное, чего я не могу понять, так это почему он не зашел забрать плату за ту работу, которую успел выполнить. Возможно, Кранч собирается вернуться. Тогда я не понимаю, отчего он исчез, не предупредив нас.

– Вот видите, мистер Гиббз! – Мэри бросила многозначительный взгляд на управляющего. – Все здесь ведут себя странно и необъяснимо.

Гиббз ласково погладил миссис Пейдж по руке.

– Может быть, все наши фантазии возникают из-за того, что лорд и леди Эйтон в отъезде. Вы ведь сами мне говорили, что ваша хозяйка никогда надолго не покидала Мелбери-Холл, а я уже десять лет ни разу не разлучался с его светлостью.

– Вы и в самом деле думаете, что все дело в этом, мистер Гиббз? Вы считаете, мы беспокоимся по пустякам?

В ответ на нежное поглаживание Гиббза Мэри скромно опустила глаза, а ее щеки залил румянец. Заметив это, могучий шотландец не смог сдержаться. Он наклонился и благоговейно поцеловал миссис Пейдж в лоб.

– Не знаю, Мэри. Но единственное, в чем я совершенно уверен: мне намного легче, когда вы рядом со мной.

– И я чувствую то же, Ангус, – тихо сказала Мэри, придвигаясь ближе к Гиббзу.

Они еще долго сидели рядом и смотрели на огонь, но Дурное предчувствие по-прежнему не покидало их.

– Мне совсем не хотелось тебя волновать, когда я рассказывала о смерти Уэнтуорта, – прошептала Миллисент на ухо Лайону, обнимая его за шею. – Мне так жаль. Теперь ты не можешь уснуть, да?

Лайон повернулся к жене.

– Я не сплю не из-за этого, просто думаю о том, что рассказал тебе Траскотт об Эмме.

– Мне не стоило приходить к тем утесам. Нужно было подождать, пока ты сам будешь готов…

– Нет, я рад, что ты побывала там. И теперь, когда ты многое узнала о моей первой жене, мне стало гораздо легче. – Лайон нежно провел рукой по волосам Миллисент и коснулся ее лица. – Я должен рассказать тебе остальное. То, что произошло в тот день.

Слова Лайона привели Миллисент в смятение. Она и не подозревала, какая сумятица творится в ее душе. Если Лайон каким-то образом причастен к смерти Эммы, это послужило бы объяснением его затянувшейся меланхолии. Но Миллисент не хотела этому верить.

Леди Эйтон обвела глазами погруженную в полумрак спальню. Огонь в очаге едва теплился. Несмотря на окружавшие их тени прошлого, она безгранично доверяла своему мужу. Какое счастье, что в конце концов они обрели друг друга!

– Ты расскажешь мне?

Лайон сжал руку жены и горестно вздохнул.

– Мы ссорились. Мы постоянно ссорились. Наш брак был ошибкой с самого начала. Разница в возрасте у нас с Эммой составляла десять лет, но, казалось, нас разделяют века. Мы совершенно не понимали друг друга, говорили на разных языках. Ни один из нас не мог проникнуться чувствами другого. И мне некого в этом винить, кроме себя. Я всегда считал, что знаю, чего она хочет, ведь Эмма выросла у меня на глазах. Я видел, как она расцветала, превращаясь в интересную женщину, и наивно полагал, что ей нужен один лишь я. – Лайон горько рассмеялся. – Излишняя самонадеянность дорого нам обходится. Эмме я был совершенно безразличен. Ей нужен был Баронсфорд. Я оказался жалким слепцом.

Миллисент хотелось облегчить страдания Лайона, помочь ему, но она не знала, как это сделать.