С тобой товарищи

Хасан нелегко сходился с товарищами, но уж если сходился готов был идти за них и в огонь, и в воду. К рыжеволосой Катьке привязан он был, что нитка к иголке. Ребята и смеялись над ним, и дразнили, женихом и невестой обзывали, а Хасан хоть бы что. Трогать его боялись в двенадцать лет. Хасан легко, для забавы крестился десятикилограммовой гирей десять раз. Такого не мог сделать никто даже, из старшеклассников. Понятно, что те, кто учился с Хасаном в одном классе, особенно с ним не задирались. Зато к Катьке полезли все скопом. Вот тогда-то и начал Хасан учить Катьку самбо. Польза была двойная: всегда слабенькая, хворая Катька окрепла, а однажды, испытав на себе приемы восточной борьбы, перестал к ней лезть и Жорка, самый нахальный парень, прокоптивший в мальчишеской уборной все стены своими папиросами.

Иринке Хасан понравился. Исходила от него какая-то удивительная, спокойная сила, подкупало ласковое, но совсем неоскорбительное отношение к девочкам.

— От любви к женщине родилось все прекрасное на земле, — услышала как-то Иринка. Сам ли это придумал Хасан или вычитал где. Иринка не знала. Но задумалась. Чувствовался в этих словах какой-то высокий, еще неосознанный смысл. Спросила бабушку. Та ответила негромко:

— Женщина, если она гордая, душой красивая, самого что ни на есть разухабистого мужика на место поставить может. А то вот я иду однажды, стоит компания. Парни лет по семнадцати, девчонки тоже. Парни ругаются, что ямщики заезжие, а девчонки только хихикают в кулачки. Ни стыда, ни совести, ни гордости женской. Забыли, что вот с такой, как они, великая Джиоконда написана. Что Венера Милосская безрукая, а и перед ней до сих пор замираешь в восхищении. Великую красоту должна нести и себе женщина, красоту в мыслях, делах, стремлениях и, конечно, в поведении. А ты вот у меня прыгаешь, как коза, — докончила бабушка неожиданно. — Перед тобой и мальчишки козлами заскачут. Никакой в тебе солидности нет. А ведь тринадцать лет скоро.

От последних бабушкиных слов Иринка так и села на стул. Похлопала ресницами. Сама ведь себе казалась очень серьезной. Засопела от обиды. А бабушка внезапно засмеялась:

— Ох и чудная ты у меня, Иринка. Чудная и хорошая. Да скачи ты себе на здоровье, не в этом дело.

Еще больше разобидевшись, Иринка ответила сердито:

— Я чудная, а ты, бабушка, допотопная. Джиоконда, Венера Милосская, — распаляясь, Иринка даже не заметила, что передразнила ее. — А у нас теперь другие Джиоконды, и другие Венеры Милосские. Ходят в брюках, строят вот такие дома, — Иринка подняла к потолку руки, — и даже папиросы курят.

— Ну, последнее, я думаю, ни к чему.

— Что последнее? — не поняла Иринка.

— Да папиросы эти.

— А-а, — мгновенно остывая, протянула Иринка. И ойкнула.

— Чтой-то ты?

— Опоздаю я, бабушка. Дай мне нитку с иголкой.

— Куда это опоздаешь?

— Куда-куда, — Иринка торопливо вдевала в иголку нитку. — Не люблю этого слова перед дорогой.

— Вдобавок к козе ты еще и суеверная, — усмехнулась бабушка.

— И ничего я не суеверная. Просто так говорят.

— Сначала говорят, потом делают, — медленно, вспоминай о чем-то, отозвалась бабушка. — Кстати, Ириночка, не видела ты где паренька такого высокого, русого. Женей звать?

— Высоких и русых мальчишек в городе много-много, бабушка. И даже все друг на друга очень положи.

— А ты не шути, егоза. Дело-то очень серьезное.

Но Иринка не стала слушать о серьезном деле. Выскочив на крыльцо, занялась пуговицей. Кончила вовремя. Катька не стала бы ждать. На ходу, рассказывая Иринке о поломанном моторе, найденном Хасаном, Катька потащила Иринку к калитке. На углу возле поворота к площади стояли Сережа. Хасан, мальчишки и девчонки, с которыми познакомила Иринку Катька, поднимая пыль, притопывал от нетерпения ногами белобрысый Шурик-Би-Би-Си, прозванный так за постоянное, неисправимое вранье.

Увидев Иринку, Шурик-Би-Би-Си закричал во все горло:

— Копаетесь там! Хасан за березовой рощей трактор нашел. Туда сейчас половина школы побежала, весь металлолом из-за вас растащат!

Кто-то стукнул его по затылку. Шурик-Би-Би-Си, не обращая внимания на щелчок, продолжал свое:

— Килограмм сорок железа сразу будет, во!

— Это в тракторе, что ли? — насмешливо смерила его взглядом Иринка.

— Зачем в тракторе? — невозмутимо пожал плечами Шурик. — В моторе.

— Так бы и говорил.

— А я и говорил так. Пристает еще…, — засунув руки в карманы коротеньких брюк. Шурик-Би-Би-Си с независимым видом отвернулся от Иринки. Громко, так, что все услышали, зашепталась с Хасаном Катька, покивал Иринке головой Сережа. Иринка ответила ему торопливо: «Здравствуй, Сережа», засмеялась и, подпрыгивая, заспешила к автобусу, что шел к березовой роще.

Глава V. Черные тени

К старой заброшенной часовенке на пустыре за городом они пошли впятером. Иринка, Катька, Сережа, Хасан и Шурик-Би-Би-Си.

То, что Шурик рассказал о часовенке, было интересным, — хотя ему никто не верил. Обидчиво подергивая плечом, надув губы. Шурик торопливо говорил: