С тобой все ясно

- Давай я брошу школу, - предлагаю я матери. - Ты не бойся, пойду работать.

- Пойми, школа и готовит тебя к труду, - говорит Римма Николаевна. - Труду квалифицированному.

- Пойми, я хочу жить, действовать, а меня "готовят к труду", - говорю я.

- Ты еще мальчик. Подросток. Нельзя требовать от тебя слишком многого...

Не требуйте от меня "слишком многого". Требуйте от меня невозможного. Я смогу.

Ангелина Ивановна на классном часе объясняла нам про внешний вид. Боря светился от восторга и, кажется, пытался конспектировать. Счастливчик! А я не могу с ней согласиться. Все время ловлю себя на том, что спорю.

Внутренне, конечно. Попробуй сказать вслух - сразу до Риммы Николаевны дойдет. Когда-нибудь отрежу телефон в нашем доме.

Иногда мне хочется быть лохматым, как сто тысяч болонок, и носить брюки с раструбами широкими, как рупоры.

Интересно, что об этом сказал бы Женьшень?

На Ангелину я не обижаюсь, но я ей не верю. Андрей мне объяснил в прошлом году: "Понимаешь, классный руководитель - это РЬШнадзор. Ее дело следить, чтоб мы не рыпались". Андрей любит сочинять всякие словечки, каламбурить. У него это здорово получается.

С кем же поговорить о том, о чем ни с кем говорить нельзя?

Сегодня я наконец высказался на литературе. Конечно, я не хотел, но так получилось. Женьшень прочитал вслух одно вольное сочинение. Что-то там про счастье. Хвалил. И призывал писать еще - про все, что волнует.

Вот тогда-то я с места и вклинился - самым грубым, на какой только способен, голосом:

- Какое вам дело до нашей жизни!

- Я рад, что ты заговорил. Градов, - невозмутимо продолжал Е. Е. - И ставишь интересный вопрос.

Обсудим?

Никакой я вопрос не ставил, но класс обрадовался.

- Сформулируем так, - сказал Женьшень. - Что должен и что имеет право знать учитель о своем ученике? Согласен, Градов?

Аня Левская подняла руку и что-то тихо сказала, Женьшень так и просиял.

- Прекрасная мысль!

- А что она сказала? Тише, люди! - крикнул кто-то,

- Уметь спорить - значит уметь слушать, - упрекнул нас Е. Е. - И думать. И выдвигать свои аргументы. И этому, между прочим, тоже учит литература.

Левская считает, что во внутренней жизни человека все переплетается, но условно можно говорить о духовной, личной и интимной жизни. Что из этого может и что должен знать учитель? Вам интересен такой разговор?

По-моему, нам интересен любой разговор, если он не по теме урока. Лишь бы не "Отцы и дети" Тургенева.

Но Е. Е. нас перехитрил. Всегда он так: доведет спор до высшего накала, а дальше...

- Сегодня на уроке, я надеюсь, у нас будет другой спор - о Базарове. А этот мы перенесем на факультатив, согласны? Можем, если хотите, открыть при нем клуб "Спорщик". А тема урока звучит так...

Ехидства в Томке прибывает не по дням, а по часам!

- Тебе какая-то девчонка звонила. А может, девушка...

- Короче. Что ей надо?

- Не рычи на меня. Она спрашивала, придешь ли ты на факультатив по литературе. Там какие-то спорщики, что ли. Я не поняла.

- Нос не дорос. А раз не дорос, не суй его в чужую духовную жизнь.

Личную жизнь. Интимную жизнь.

Поняла?

- Не-а.

Все понимает, ехидна. Во зверюга выросла! Я ее маленькую любил, "от двух до пяти". Такая милая дурашка была. А сейчас -все понимает.

Кто мог звонить?

Творческая группа, которую сколотила из старшеклассников Любочка, за три часа написала сценарий "Осеннего бала". Из них битый час спорили - для кого вечер? Один класс? Параллель? Девятый и десятый?

Или мелюзгу из восьмых тоже пригласить?

Решили: приглашаются все старшеклассники.

Пока писали сценарий, в пионерскую заглянул Женьшень. Покрутился, подул в горн, написал какую-то записку и положил перед Любочкой. Она прочитала, кивнула.

Я не Томка - ничего не понял. Но сердце у меня заныло.

Когда все расходились, Любочка меня задержала.

- Я рада, что ты наконец отыскался... двоечник. - Она улыбнулась. - А то я уже собиралась искать по детским комнатам. Милиции, разумеется...

- Получается у тебя? - спросил я. И подумал:

"Сейчас возьму ее за руку".

- Что получается?

- Все. С нами, - сказал я. И подумал: "Возьму за руку".

- Пока не очень. Юношей в вожатском добровольческом отряде почти нет.

Ты почему не вступаешь? Ты же так горнишь...

Момент был упущен. Она явно думала уже о чем-то другом. Рука ее дотронулась до горна, в который недавно дул Е. Е. В другой руке, я видел, зажата была его записка. Глаза ее, как медленно гаснувшие прожекторы, смотрели мимо меня - куда-то в угол. И я увидел в ее взгляде грусть и нежность.

Или мне так почудилось?

Мне так хотелось дотронуться до ее руки!

Неужели он думает, что я клюну на его слова:

"Я рад, что ты заговорил, Градов..." Рано радуется!

Я не заговорил, у меня вырвалось. Своего слова я еще не сказал.

Я чувствовал, что сегодня что-то случится! Хорошее!

Дома - засургученный пакет. На мое имя.

"Совсекретно. Шеф вами недоволен. Информацию, об объекте Т-29 передайте завтра по 18-му каналу связи.

Операция "Осенний бал" намечается на субботу. Связь как всегда.

Подробные инструкции через агента Б.".

Привет тебе, дневник! Я погнал к Андрею!

Назло всем врагам, во славу дружбы "Группа АБЭ"