С точки зрения Ганнибала. Пунические войны

В Карфагене выслушали его доклад и пришли к выводу: удержать Иберийский полуостров не получится и Магон там лишь теряет время и силы.

Баркиды проиграли. Враждебная им партия в карфагенском сенате высказала все, что накипело за минувшие годы. Сейчас потомкам Барки нечего было предъявить в ответ на бурные обвинения. Испания еще вяло сопротивлялась, пытаясь оставаться независимой от обеих держав, Карфагена и Рима, но ее судьба была решена: ей предстояло стать римской.

Сципион тем временем пересек Мессинский пролив, сделал своей базой город Регий, который все это время оставался верным Риму, и захватил Локры.

* * *

206 год до н. э. был для Ганнибала «никаким»: сам он оставался в Бруттии и ничего не предпринимал, а римляне его не трогали. Тит Ливий обращает внимание читателя на то обстоятельство, что за все эти годы, пока Ганнибал находился вдали от родины и вел сражения на чужой земле, в его армии ни разу не поднялся бунт. А ведь пунийские солдаты не только «морально разлагались» в Капуе, посещая игривых девиц и участвуя в пирах. Большую часть времени они проводили в тяжелых походах, часто в условиях нехватки продовольствия. Вопрос: почему они не бунтовали? Другой вопрос: каким образом Ганнибал, который практически не получал помощи с родины, столько лет ухитрялся сохранять многочисленное войско и вести с ним все эти многочисленные битвы? Ливий объясняет данные обстоятельства «чудом»: видимо, Ганнибалу (которого тот же Ливий обвиняет в безбожии) помогали какие-то боги...

В самом же Карфагене вовсе не оставили затею отхватить кусок Италии. Ганнибал по-прежнему оставался полководцем, выполняющим волю своего правительства. А воля Карфагена была в том, чтобы давить на Рим изо всех сил. Гасдрубал разгромлен и погиб, Испания для Карфагена потеряна, это, конечно, сильно разочаровывало и давало поводы для пессимизма, но все же не настолько, чтобы отказаться от первоначальной идеи «карфагенского мира»[146].

Магон находился осенью 206 года до н. э. в Гадире, и туда пришел приказ из метрополии: забрать флот, навербовать галлов и лигуров и идти в Северную Италию, поддержать Ганнибала в его одинокой борьбе.

Магон забрал все деньги, до каких дотянулся, включая казну союзных городов и те сундуки, что прислали ему из Карфагена. По дороге он попытался отбить у римлян Новый Карфаген, но эта затея провалилась. Оттуда он добрался до Ивисы (Ибицы), от Ивисы — к Майорке, но там ему были не рады, поэтому с Майорки Магон перешел на Минорику и там уже остался зимовать.

К весне 205 года до н. э. Магон располагал внушительным флотом из тридцати военных кораблей и множества грузовых. Двенадцать тысяч человек пехоты и две тысячи всадников были перевезены за один рейс к берегам Лигурии. Это была отлично организованная и проведенная операция.

Магон действовал уверенно и быстро. Он взял Геную (без особого труда), подтвердил давний союз карфагенян с одним из лигурийских племен, военную добычу оставил в крепости, корабли отослал в Карфаген — лишь несколько были использованы для защиты порта.

В Карфагене, определенно, Магон вызывал одобрение. Это вам не Ганнибал, который восхищал и одновременно с тем пугал; Магон был деловит и понятен. С родины ему прислали новое подкрепление. Лигуры и галлы из долины реки По приходили к нему десятками — всем им не нравились римляне. Еще немного — и от Магона Риму придется ожидать неприятностей едва ли не больших, чем от его старшего брата, по-прежнему запертого в Бруттии (хотя и с армией, которая за все пятнадцать лет ни разу не взбунтовалась).

Но Магону не удалось встретиться с Ганнибалом в Италии. Римляне, перегруппировав войска, поспешно изолировали его. Магон простоял на месте почти два года. Летом 203 года до н. э. близ Медиолана[147] он решился наконец принять бой, но ему не помогли даже слоны. Магон сражался в первых рядах и получил тяжелое ранение в бедро. Несмотря на это он все же сумел отвести уцелевших солдат на лигурийское побережье и посадить людей на корабли. На корабле Магон и умер от полученной раны.

Ганнибалу же так и не удалось пробиться в Центральную Италию. Он не смог соединиться ни с Гасдрубалом Баркой, ни с Магоном. Да он и не предпринимал таких попыток, заранее понимая их тщетность. Он по-прежнему находился в Бруттии и от Карфагена не получал никакой поддержки.

Вместе с тем в Карфагене полагали, что военного присутствия Ганнибала и Магона на итальянской территории достаточно, чтобы внушить римскому Сенату здравую идею — пойти наконец с Карфагеном на переговоры и прекратить войну. Естественно, на приемлемых для пунийцев условиях. Неужели римлянам не надоело наблюдать за тем, как на их землях столько лет хозяйничают чужаки?

Римляне, однако, никак не могли прийти к единому мнению по данному вопросу. Конечно, война всем надоела, ведь она велась в Италии, да и вообще за эти годы произошло немало унизительного для Рима. С другой стороны — заканчивать перезатянутый конфликт миром на совсем уж невыгодных для себя условиях как-то не хотелось...