С точки зрения Ганнибала. Пунические войны

Карфаген находился в крайне невыгодной ситуации. Даже в случае победы он мог бы рассчитывать лишь на освобождение своей территории от присутствия вражеской армии. В случае победы Рима Карфагену пришлось бы полностью подчиниться победителю.

Полибий утверждает, что Ганнибал взывал к милосердию Сципиона. Мы знаем, что Полибий общался с ветеранами той войны, поэтому его данные могут быть — с оговорками — достоверны.

Но Сципион отказался «проявить милосердие» и заявил, что Карфаген должен склониться перед Римом, подписать, собственно говоря, акт о безоговорочной капитуляции или же «предоставить суд оружию», то есть вступить в битву.

Тем временем Масинисса явился и привел четыре тысячи всадников и шесть тысяч человек пехоты. На этом любые «переговоры» можно было считать законченными. Возможно, Ганнибал знал о своей армии или о своей родине что-то, чего не знал Сципион, и именно поэтому попросил о личной встрече. Это навсегда останется тайной.

Сципион перенес лагерь в место под названием Маргарон (Нараггара)[156]. Где это и как оно в точности называлось — определить не удается. В любом случае историческое сражение называется «битва при Заме».

В конце лета или в начале осени 202 года до н. э. произошло это сражение. Единственным преимуществом карфагенян были слоны — восемьдесят боевых слонов, расположенных впереди боевого строя. За ними стояли наемники, а вторую линию карфагенского строя образовали ливийцы и солдаты Гасдрубала. Наконец чуть в стороне, в резерве, разместилась «старая гвардия» — ветераны италийской кампании, прибывшие вместе с Ганнибалом из Бруттия. Сам он также находился среди этих проверенных людей.

Конница заняла фланги: слева — нумидийцы, справа — карфагеняне.

Ганнибал не имел возможности повторить «Канны» — на это у него не хватило бы сил, но он собирался сдержать римскую конницу и прикрыть хотя бы старую гвардию. Пехота должна была вступать в бой постепенно: сначала слоны освобождают путь наемникам, потом идут наемники, следом — ливийцы. Если удастся заставить римлян отступать, отборные части карфагенской пехоты довершат разгром. Каждый новый удар, таким образом, будет сильнее предыдущего. Ну а если ничего не получится — Ганнибал сохранит свои лучшие войска и сумеет с их помощью организовать отступление.

Сципион выстроил войска ровно так, как в учебнике по римской тактике: гастаты — принципы — триарии, классический манипулярный римский строй. Однако кое-какое новшество, применительно к новым условиям, он внес: оставил между манипулами «коридоры» — пространство для прохода слонов. Конница традиционно заняла фланги: на правом Масинисса, на левом — Лелий. Часть солдат Масиниссы остались в резерве, позади строя.

Слоны оказались плохо управляемы и предпочли пробежать по пустому пространству, а не ломиться на людей с копьями. Римские конники довольно быстро обратили в бегство кавалерию противника и пустились за ней в погоню.

Столкновение первых линий пехоты привело к тому, что римляне прорвали карфагенский фронт, ряды сражающихся смешались, и началась свалка. Беспорядочные схватки смещались все ближе к тому месту, где находился резерв Ганнибала — его старая гвардия. Он спешно разделил ее надвое и выставил по флангам. Ему удалось избежать полной неразберихи.

И если бы бой продолжался на прежних условиях, то есть пехота против пехоты, все могло бы еще закончиться для Карфагена не худшим образом. Но в разгар боя Лелий и Масинисса вернулись: они прекратили преследование противника и набросились на «старую гвардию» Ганнибала с тыла. Скоро от этих отборных солдат, прошедших огонь и воду, фактически ничего не осталось[157].

Ганнибалу удалось спастись с маленьким отрядом всадников. Он направился в Гадрумет[158].

Смысла возвращаться в Карфаген уже не было: карфагенский сенат сильно не одобрял военные поражения, а неудачливых полководцев (особенно таких, кто имел много политических противников) предпочитал распинать. В Гадрумете Ганнибал высидел какое-то время, пока партия его сторонников, очевидно, не подготовила почву для его возвращения.

Ганнибал не видел родной город тридцать шесть лет. Тем горше было ему отчитываться перед советом старейшин в поражении: война была проиграна, придется соглашаться на мир с Римом, причем на любых условиях, какие предложит победитель.

Сципион умел не только побеждать, но и «пользоваться победой». Он аккуратно очистил брошенный лагерь карфагенян от всего полезного, прихватив с собой фураж и оружие, затем добрался до Утики и оттуда морем направился в сторону Карфагена.

Римский флот был перехвачен эффектно украшенным кораблем карфагенских послов: это судно было все в цветах и лентах, на его борту находились важные сановники, в том числе старый интриган Ганнон и некий Гасдрубал Гед. Сципион предложил вернуться в Тунет и там поговорить по душам.

Как помним, Ганнон был главным противником Баркидов и вдохновителем «партии мира». Не такого «мира» хотел Ганнон, но после поражения выбирать не приходилось.