С точки зрения Ганнибала. Пунические войны

К 243 году до н. э. Карфаген захватил город Тевесту и приблизил свои границы к нумидийским. Карфагенские консерваторы были довольны результатом. С их точки зрения, укрепление рубежей государства на континенте, в Африке, то есть «дома», было лучшим ответом на экспансию Рима. И в дальнейшем карфагенский сенат твердо придерживался именно этой позиции.

Африка требовала решительного освоения!

Глава IX. Ливийская война

Итак, в 241 году до н. э. Гамилькар Барка возвращался на родину с Сицилии. Он отвел свои войска из Эрикса в Лилибей. Командующий карфагенским гарнизоном в Лилибее Гискон добился, чтобы его солдаты, пусть и «побежденные» — ведь из столицы приказали прекратить боевые действия и признали победу за Римом! — выходили из города с честью, сохранив жизнь, свободу и оружие.

Гамилькар Барка сложил звание главнокомандующего и передал Гискону обязанность эвакуировать карфагенскую армию из Лилибея.

Новому командиру пришлось разгребать кучу проблем. У карфагенян не было денег на выплату жалованья наемникам, и это требовало какого-то решения, притом срочного. В Лилибей наемники, служившие у Гамилькара, все прибывали и прибывали, и Гискон уговаривал их вернуться в Карфаген — мол, там и рассчитаемся. Наемники, естественно, хотели денег здесь и сейчас, поэтому вели себя «буйно». В конце концов их поведение стало угрожать безопасности города.

Гискон вызвал их командиров и пообещал, что жалованье выплатит совсем скоро, вот только соберут и упакуют деньги. Не подождут ли наемники желанного часа в городке Сикка? А часть обещанного золота они получат прямо сейчас, почему бы и нет.

Из Сицилии в Африку наемников переправляли малыми партиями. Гискон, очевидно, хотел разделить их на небольшие отряды и разбираться с каждым на месте, по очереди. Но отрядов этих было все же слишком много, и денег на всех в любом случае не было.

Сикка представляла собой не столько город, сколько военный лагерь на самом юго-западе африканской территории Карфагена — узкий клин, врезавшийся в нумидийские земли. Там наемники и пропивали полученный аванс в ожидании полного расчета. И чем меньше у них оставалось денег, тем большей была сумма, которую, по их мнению, задолжало им правительство в Карфагене... Люди маялись от безделья, не зная, чем себя занять, а карфагенский сенат усердно кормил их «завтраками».

В Сикку из метрополии прибыл Ганнон — военачальник, командовавший в те дни в карфагенской Ливии. Он повел себя с наемниками жестко: произвел перерасчет долга, после чего сумма, которую Карфаген должен был выплатить своим наемникам, чудесным образом уменьшилась. Ганнон также попытался взывать к совести этих людей и указал на трудное положение правительства: денег в государстве мало, так не откажутся ли наемники добровольно от некоторой части причитающегося им гонорара?

Те предсказуемо не проявили ожидавшихся чуткости и понимания, наплевав на призывы в стиле «Родина в опасности». В наемных войсках Карфагена служили люди разных племен и народов, они объединялись по землячествам и поэтому были разобщены. Ганнон пытался найти общий язык с предводителями разных отрядов, но не слишком успешно. В конце концов наемники просто перешли к угрозам и вымогательству.

Гамилькар Барка как возможный посредник при разрешении споров с правительством Карфагена наемников не устраивал: они были злы на него за то, что Гамилькар не взял на себя труд вести с ними переговоры, да и просто отказался оказать им уважение. Ганнону они тоже не доверяли: он не участвовал в кампаниях вместе с ними и просто не был им знаком. А вот к Гискону наемники относились более-менее дружески, считая, что он и на Сицилии хорошо ими командовал, и заботился о них лучше прочих и постарался благополучно переправить их из Сицилии в Африку. «Гискону верим, остальным — нет!» — передали наемники.

Гискон явился в лагерь, где собрались мятежники, и долго уговаривал их прекратить смуту. Он выплатил им обещанные деньги, но за время мятежа сумма вновь изменилась — выросла. По мнению наемников, правительство выплатило им далеко не все.

В конце концов, наемники, подстрекаемые вождями мятежа (Полибий утверждает, что это были перебежчик из римского лагеря и некий ливиец, оба недовольные ситуацией, каждый по-своему), арестовали Гискона и заковали его в цепи. Бунт перерос в настоящую войну, которую некоторые историки именуют «Ливийской».

Восставшие направили послания в города Ливии, призывая ливийцев присоединяться к смуте и действовать сообща — во имя обретения свободы от тирании Карфагена.

Призывы пали на хорошо подготовленную почву: почти все ливийские города если не приняли непосредственное участие в мятеже, то по крайней мере прислали восставшим продовольствие и припасы.

Кто из местных жителей поддержал мятеж?