С точки зрения Ганнибала. Пунические войны

Карталон не сглупил и не стал приближаться к опасному месту: он занял позицию между обоими римскими флотами, приказав своим людям не сводить с неприятеля глаз.

Это выглядит сущей мистикой, но латинян в который уже раз постиг гнев богов — такое впечатление, что Посейдон крепко невзлюбил сугубо «сухопутных» обитателей Вечного города. Началась буря, карфагеняне укрылись за удобным мысом, а римские корабли разбились о скалы.

Разом погибли два римских флота! Впрочем, консул Луций Юний Пулл, который спасся только чудом, попытался взять реванш на суше. Требовалось предъявить сенаторам в Риме хоть малый успех. Консул собрал оставшихся солдат и захватил святилище Афродиты на горе Эрике близ Дрепан (ныне гора Монте Сан-Джулиано).

Захват горы Эрике был удачным ходом. Она господствовала над равниной между Дрепанами и Панормом, а на плоской вершине этой горы возвышалось святилище Афродиты — самый богатый и роскошный из сицилийских храмов, по убеждению многих древних историков. Склоны горы обрывисты, их легко укрепить и оборонять; там прекрасные пастбища, всегда в изобилии вода. Выдерживать здесь осаду было очень комфортно для осажденных. У подножья горы лежал город Эрике, и римляне полагали, что в самом скором времени сумеют занять и его.

Войне шел уже восемнадцатый год — надо заметить, что в ту неспешную эпоху время текло куда медленнее, чем в наши стремительные дни, неторопливость и обстоятельность были нормой даже для боевых действий. Провести год-два осаждая крепость? А что такого, собственно? Главное — результат, а не поспешность.

Тем не менее восемнадцать лет — это очень немалый срок даже для Древнего мира.

Глава VIII. Конец войны — но не противостояния

В 247 г, до н. э. в Карфагене взошла звезда нового полководца — Гамилькара Барки.

В том же 247 году до н. э. родился старший сын Гамилькара — тот самый Ганнибал, который оставит неизгладимый след в истории и именем которого названа наша книга.

Гамилькар недаром носил прозвище «Барка», что означает «Молния». Полибий отдает ему дань уважения, когда пишет: «Величайшим вождем того времени по уму и отваге должен быть признан Гамилькар, по прозванию Барка, родной отец того Ганнибала, который впоследствии воевал с римлянами».

Гамилькар совершил то, чего так боялись римляне, — принялся мстить, и для начала прошелся со своим флотом вдоль берегов Южной Италии, разоряя район Бруттия (современная Калабрия). Затем он вернулся на Сицилию и близ Панорма захватил крепость, которая именовалась «Герктах» — «Темница».

Крепость стояла на высоком утесе, нависавшем над берегом. Гамилькар устроил там свою базу, откуда постоянно атаковал римлян, засевших в Панорме. Гавань близ крепости была удобна для стоянки флота, который тоже не дремал, совершая регулярные набеги на италийские берега.

В течение трех лет Гамилькар находился в этой крепости. В 244 году до н. э. он захватил город Эрике. Римляне, устроившиеся в храме Афродиты (Венеры Эрицинской в латинском написании, Афродиты — в написании у грека Полибия), оказались отрезаны от Дрепан.

Гамилькар, имея в своем распоряжении лишь небольшое войско, успешно контролировал местность и не позволял римским солдатам нападать на карфагенскую морскую базу.

Пять лет римляне не решались вступить в серьезное сражение. Флот их в очередной раз был уничтожен. Требовалось строить корабли заново. Как?

В римском Сенате тем временем шла борьба за власть. Дело в том, что род Клавдиев в тот момент остро соперничал с родом Фабиев. Когда карфагеняне разбили Клавдиев, Фабии одержали верх: легкомыслие консулов из группировки соперников оказалось им на руку. До 245 года до н. э. власть оставалась в руках Фабиев. Карфаген получил передышку, но пунийцы этой паузой не воспользовались.

В Риме понимали, что бездействовать все равно не получится. Необходимо строить новый флот. Средств на постройку, снаряжение и снабжение кораблей в государственной казне не было, поэтому Сенат воззвал к частным лицам, в первую очередь к тем, кому Сицилия нужна была по личным причинам. То есть к аристократам Кампании — тем, кто, собственно, и лоббировал войну с Карфагеном. (Нелишне вспомнить, что между 267 и 245 годами до н. э. семь консулов происходили из рода Атилиев — уроженцев Кампании.) Историки считают, что Первая Пуническая была «войной кампанцев», личной войной клана Атилиев. Кампанцы задавали тон в Сенате, они поставляли римским территориям свои вина и керамику, им требовались рынки сбыта, и главное — по своим финансовым возможностям они могли себе позволить эту войну. Вот они и выделили деньги на строительство кораблей с условием, чтобы в случае успеха им возместили издержки. Полибий, правда, роль кампанцев отрицает — по его словам, деньги дали сенаторы.

В начале лета 242 года до н. э. новый флот — говорили о двухстах квинквиремах — под командованием консула Гая Лутация Катулла вышел к Сицилии и встал на рейде напротив Дрепан и Лилибея.