С точки зрения Карфагена

«Об основании Гадеса так рассказывают гадитане. Они упоминают о неком предсказании, которое было, как они говорят, тирийцам, чтобы те выслали колонию к Геракловым Столпам. Те, что были посланы для разведки, после того как они оказались у пролива напротив Калпы, решили, что горные вершины, образующие пролив, это и есть конец обитаемого мира и предел походов Геракла и что именно их и скалы и имел в виду оракул, дабы они обосновались в некоей стране, среди теснин, где ныне город екситан.

Там они принесли жертвы, но, так как те были неблагоприятны, они повернули назад. Некоторое время спустя экспедиция прошла залив на тысячу пятьсот стадий и вышла к острову, на котором находится святилище Геракла, против иберийского города Онобы.

Они решили, что там находятся столпы, и принесли жертву богу, но, так как снова жертвоприношения были нехорошими, они вернулись обратно. Прибывшие с третьим отрядом основали Гадес и построили святилище на восточной стороне острова, а город — на западной. Поэтому некоторые полагают, что скалы пролива — это и есть Столпы, другие, — что это Гадес, а третьи располагают Столпы еще дальше за Гадесом»[14].

Попробуем выяснить, что именно хотел сказать достопочтенный Страбон, сам ссылающийся на историка Посидония Аламейского, а тот в свою очередь на финикийские легенды.

Выходцы из Тира неоднократно бывали в этом районе и раньше, в этом нет никаких сомнений. Колонии никогда не основывались спонтанно, этому предшествовала длительная подготовка — экипаж одиночного корабля не мог пристать к берегу и решить нечто наподобие: «О, какое красивое местечко! Давайте будем здесь жить!». Короткая зимовка, переждать сезон штормов — сколько угодно, но только не создание постоянного поселения!

Колонизации непременно предшествовали тщательное исследование новых земель, знакомство с их обитателями, оценка потенциала экспорта-импорта (с кем торговать на пустынных незаселенных берегах? С лисицами и летучими мышами?!) и тщательный подбор подходящей гавани. Только потом можно было снаряжать флотилию со всем необходимым: инструменты, оружие, запасы на первое время. Опять же, надо было взять с собой профессионалов: каменщики для строительства обязательного укрепления, кузнецы, плотники, жрецы наконец!

Страбон утверждает, будто первая экспедиция остановилась там, «где ныне город екситан» — сейчас эта точка соответствует испанскому городку Альмуньекар в двухстах с небольшим километрах к востоку от Гибралтара. Но тут, извольте видеть «жертвы оказались неблагоприятны» и финикийцы «повернули назад».

Следующая попытка обосноваться в Иберии тоже оказалась безуспешной, на этот раз в районе Онобы, то есть современного города Уэльва в эстуарии реки Одьель (250 километров к северо-западу от Гибралтара, на побережье Атлантики). Снова мимо — Мелькарт дал знать, что место не подходящее, хотя эстуарий и полуостров на слиянии рек Уэльва и Тинто казалось бы самой природой созданы для стоянки кораблей и закладки нового города!

Монета Гадира с изображением Мелькарта.

Закрепиться удалось лишь с третьей попытки, причем не на суше, а на острове — это сейчас испанский Кадис соединен с материком дамбой и двумя мостами, а три с лишним тысячи лет назад выбранная для Гадира территория со всех сторон омывалась водами океана...

Так в чем же дело? Отчего вдруг Мелькарт проявил такую строгость в отношении Альмуньекара и Уэльвы? Почему жертвы были столь неблагоприятны?

Мелькарт к этой истории имеет довольно опосредованное отношение — позднее, когда Гадир уже процветал, в обоих ранее отвергнутых точках поселились финикийцы, даже не вспомнив, что некогда покровитель Тира дал нехорошие знамения. Всё проще и сложнее одновременно: первые две экспедиции столкнулись с недоброжелательно настроенными иберийцами, которые не захотели видеть на своей земле незваных гостей.