С того дня и после. Срубленные зимой

В той степи не было дорог‚ не было конца-края‚ не было‚ казалось‚ и времени‚ а идти всё равно надо.

Через землю Гумик. Через страну Пумперникель. В нехоженые края тумтумов и кафторим‚ где горы Тьмы на пути‚ море Печали‚ страна Тысячи Холмов и печальная земля Нод для смятенных‚ полных томления‚ блуждающих духом и неприкаянных.

Начнем с земли Нод‚ пойдем по земле Нод‚ дорогой скитальцев и обреченных на забвение‚ которая вечно пугает и привораживает‚ ведь раствориться и пропасть так же‚ наверно‚ заманчиво‚ как быть и слыть.

Бродил тут Адам к востоку от рая‚ в смятении и замешательстве. Бродил Каин–убийца‚ изгнанный с лица земли. Бродили тут многие‚ бродили безымянные: по костям упавших‚ по мольбам заблудших. Степь без начала столом неприбранным: одним к насыщению‚ других в пищу. Степь без конца постелью невзбитой: кому в сновидения‚ а кому .кошмары полуночные.

Прятались душегубы-разбойники по глухим‚ травяным углам‚ прятались беглые мужики и солдаты‚ старцы-скрытники и вороватые блудяжки‚ хутора и целые поселения‚ а одинокий путник и подавно исчезал без возврата с первых своих шагов.

Всякое поселение камушком в степи. Всякий человек песчинкой. Но степь не складывается в мозаику‚ и путь к небу не проложен на карте.

Крик шакала‚ писк суслика‚ обглоданная кость на бугре‚ стервятник над головой‚ миражное марево на любой вкус и реклама на пути‚ белилами по жести: "Лучший друг желудка вино Сенъ-Рафаэль".

Пинечке поглядел.

Похмыкал.

Понял только одно: странности продолжаются.

2

Стоял посреди степи храбрый солдат Яшка Хренов – не велик чин‚ пулей стреляный‚ штыком порченный‚ и знаки боевые по лицу и по телу.

– Стой! Кто идет?

– Идет Пинечке‚ – сказал Пинечке. – Несет привет от Ваничке.

– Ванька! Друг ситный! Как он?

– Нормально. Ест рыбу‚ пьет водку‚ справляет инвалидную службу. Про вас говорит‚ будто на плечах ядро.

– Ядро – что... – похвалился Яшка‚ казенная голова. – У меня‚ вон‚ рука чугунная‚ нога деревянная‚ сердце латунное. Сменюсь с поста‚ покажу.

– А когда сменитесь?

– Кто ж его знает? Разводящий на крестины поехал. С месяц назад‚ а то и с год. Тут время несчитанное.

Был случай в давние времена‚ случай-изумление. Ехала через степь Августейшая Бабка‚ прямым ходом в Таврические владения‚ а на пути ее расставляли столы‚ расстилали ковры‚ рассаживали розы‚ будто всегда были. Одна из роз – нежная‚ обольстительная прелестница‚ стыдливая в красоте своей – с таким уродилась ароматом‚ что Бабка пожелала насладиться ею и на обратном пути. А чтобы ту розу не сорвали‚ не прибили‚ не примяли ненароком‚ велела приставить стражу неусыпную и охранять неукоснительно от возможных посягателей. Встал солдат с ружьем‚ караульные на подмену‚ разводящий с часами‚ но Августейшая Бабка про розу позабыла и срочным порядком воротилась в столицу на лечение. У нее‚ у Бабки‚ подагрический припадок пал на кишки. Потом роза отцвела‚ засохшего стебелька не оставила‚ а пост всё стоял: не год‚ не два – сотню лет. Команды на отмену не было. А нет команды‚ нет и прекословия. Проклюнулся как-то прыткий администратор‚ пылкий совершенствователь с идеями‚ отменил пост в интересах экономии‚ и что же? Начался нигилизм‚ волнения с прокламациями‚ пожгли помещиков‚ растрясли заводчиков‚ разворошили страну: дороже себе стало. Волнения подавили‚ пост восстановили‚ совершенствователя высекли на площади‚ и встал Яшка Хренов в степи‚ ружье приставил к ноге.

– Яшкеле! Вам бы на покой‚ Яшкеле‚ в караульную будку. Рыбу есть‚ водку пить: Ваничке на подмогу.

– Нельзя‚ – сказал Яшка. – Я еще послужу. Мы еще повоюем. У меня‚ вон‚ кулак чугунный – семь фунтов без обертки: немца бить‚ француза колупать‚ внутреннего врага кокошить‚ – если не я‚ то кто же?

Пинечке и его пожалел:

– Может‚ постоять за вас‚ Яшкеле? Возле розы‚ которой нет? Поспите пока что‚ поешьте‚ а там и подмена подойдет.

– Нет у меня подмены. Моя подмена в бега ушла. К девкам на хутор. Назад вернется не обязательно.

Переступил с ноги на ногу‚ голову почесал под кивером:

– Давно не разувался. Нужды не справлял. Без еды-мытья. Вошка в голове к богатству.

– Это у вас к богатству. А нам и вошка не поможет. Я пошел‚ Яшкеле.

– Иди. Только стороной. Розу чтоб не потоптать.

Пинечке обошел его с опаской и пошагал дальше‚ а надписи на пути – белилами по жести – утягивали за собой в неопробованные времена: "Стрижка‚ брижка и завивка"‚ "Профессор шансонетного искусства Серполетти"‚ "Повивальная бабка с приютом для секретных".

А там и трактир на развилке – "Не проходи‚ голубчик!"‚ с оргатном и отдельными кабинетами. Музыкой заманивает‚ томно и вкрадчиво:

Он не красив‚ но очень симпатичен.

В его устах сквозит любви привет...

Что тут говорить‚ когда за нас наговорились прежние поколения. Что тут сказать‚ когда давно уж сказано-припечатано: человек подобен веревке. Один ее конец в руке Бога‚ а за другой тянет Сатана.

И Пинечке втянуло в трактир.

3

Громоздился за стойкой хозяин глыбой несвежего мяса.

Дремал мужик за столом ноздрей в липучий стол.