С того дня и после. Срубленные зимой

– Катамаранов‚ – сказал Пинечке горестно. – Как же вы такой получились?

– Проще простого. Жертва пагубного воспитания. Мне с люльки намекали: баю‚ баюшки-баю‚ не ложись ты на краю. Придет серенький волчок и ухватит за бочок... Понимаете? А еврей – это на краю. Всегда на краю. И цапнуть всякому радость. Я и залез в кучу‚ в серединку‚ чтобы со всеми вместе.

– Пинечке‚ – шепнула мама. – Своих не узнаёшь? Это же твой потомок‚ Пинечке. Это тот‚ кто дешево нас ценит и дорого за нас платит.

Но он не расслышал на скорости. Он думал.

– На что это похоже? Это похоже на засохшие листья‚ которые осыпались в прах‚ и нечего теперь взывать к мертвецам. На что это похоже? – думал еще. – Это похоже на старую‚ заброшенную синагогу. Никто там не бывает‚ никто не взывает оттуда к Небесам‚ а место‚ тем не менее‚ заветное. Намолено достаточно в прошлом‚ чтоб остеречься. От пагубных дел и нескромных мыслей.

– Знаете что‚ – сказал после размышления. – Не всё потеряно‚ Катамаранов. Далеко не всё.

И вздохнул с облегчением.

– А вы кто будете‚ если не секрет? – поинтересовался тот.

– Пинечке. Специалист по прошлому. Можно так сказать.

– Куда идете‚ Пинечке?

Пинечке помялся‚ поелозил на сиденье‚ сказал просто:

– Я иду к Богу.

– Ах! – зашелся Катамаранов. – Какой сюжет!.. Это я у вас возьму! Это вы мне податрите! Пушкин дарил Гоголю‚ вы мне!.. А я зато – водевильчик! Мы из этого – оперетку!..

Поперхнулся. Даже машину притормозил:

– Глыбище! Талантище! Сделаем на двоих программку? "Человек идет к Богу"! Озолотимся! Обрильянтимся!.. Сегодня это модно! Сегодня это в струю! Все идут к Богу‚ хоть и не знают точно‚ в какой Он стороне.

Догнал на стремительной машине некто горбоносый‚ саблезубый и остроухий‚ безобразный видом своим‚ пристроился рядом‚ сказал со значением из окна в окно:

– Про Бога не надо. Бога вы лучше уберите. Зачем? Только гусей дразнить. Сегодня можно – завтра неизвестно.

– Да у меня репризка‚ – заныл. – Запылилась без пользы. Человек пришел к Богу‚ а того дома нет. Где? Что? Погулять пошел.

– Катамаранов‚ – предостерег горбоносый. – Вас изолировать или сами?

– Бога мы уберем‚ – тут же согласился Катамаранов и вильнул послушным позвоночником. – А если? А так?..

– Никак‚ – повелел саблезубый. – Решительно и навсегда. Творите‚ Катамаранов. Радуйтесь своему небитию. Вы‚ Катамаранов‚ счастливы до зависти.

Дал газ и умчался вдаль. Умчались следом его охранники‚ грудастые и щекастые. Гудками погуживали. Клыками пощелкивали. Наганами подпугивали. Души высматривали‚ чтобы отнять.

– Ого-го! Го-го!..

– Ноздри! – шептал Катамаранов с робким придыханием. – Вы заметили? У него раздуваются ноздри.

– Катамаранов‚ это кто был?

– Кирбит Верзавулович. Вершитель судеб. Опрокидное лицо.

3

Движение на дороге прибавилось. Потом загустело. Потом стало невпроворот.

Ехали в одну сторону‚ тесно и кучно‚ притирались глянцевыми боками‚ взглядывали из окна в окно.

– Катамаранов‚ – позвали из соседней коробочки‚ снисходительно и нараспев. – Какая у вас прелестная получилась композиция: ковчег на колесах. В концептуалисты записались‚ Катамаранов?

– А почему бы и нет? – и Катамаранов погордился разговором со знаменитостью. – Не всё только вам.

– Не надо‚ – сказали утомленно и по-барски. – Поверьте горькому опыту. Замучаетесь‚ Катамаранов. Удивлять всякий раз. Изворачиваться. Мозги сушить. Идите лучше в золотари-парашники. Что‚ что‚ а с этим всегда хорошо будет.

– А у нас-то... – пожаловался Катамаранов‚ которому было лестно. – Тоже не сладко. Бичуй. Пригвождай. Смехом ублажай до надорвания кишок. Я хохотун‚ которому плохо.

Они сидели в ковчеге‚ на мягких сиденьях‚ Пинечке и его команда‚ и ждали с унынием‚ когда же схлынет‚ наконец‚ черный асфальтовый потоп за бортом‚ чтобы открыть дверцу и без опаски ступить на просохшую землю. Распахать поле‚ высвободившееся от коросты‚ насадить виноградник‚ выгнать скот на пастбище. Запустить бы петуха в перистые высоты‚ чтобы взлетел‚ осмотрел сверху затопленные асфальтом окрестности‚ вернулся назад с маслитчной ветвью в клюве‚ но петухи давно уж разучились летать. Сначала разленились‚ а потом разучились. В вонючем курятнике. На дармовых харчах. Жри без меры да несушек топчи: сил на полет не останется.

– Чего стоим?

– Ворота‚ – сказал Катамаранов. – Проверка пропусков. Вас‚ наверно‚ не пустят.

– А что за воротами?

Ухмыльнулся:

– А это уж по способностям. Кому дурить в свое удовольствие‚ а кому и воздурять. Улавливаете разницу?

Пинечке подумал:

– Нет.

– Дурить – это по-простому. Это всякий может. А воздурять‚ как воспарять в дурости.

Проехали немного. Встали. Еще проехали. Даже Менька-плоская голова просил по утрам: "Не вводи‚ Господи‚ в порок‚ не вводи в позор-искушение". Даже Менька-идиот знал понаслышке: "Желающему возвыситься помогают свыше. Желающему опуститься не препятствуют". И поступал соответственно.