С царем и без царя

3 июля в Петрограде начались крупные беспорядки, устроенные вооруженными солдатами, матросами и рабочими, на почве требования свержения Временного правительства. Ясно было, кто руководил бунтарями. Результатом уличных боев было несколько сот убитых и раненых. Администрация крепости и наблюдательная команда Трубецкого бастиона переживали сильные волнения. Впоследствии оказалось, что Петропавловская крепость привлекала к себе внимание большевиков, чем и объяснялся испуг на лицах входивших в мою камеру солдат. Только через трое суток борьба против большевиков увенчалась кратковременным успехом, и тогда Временное правительство переименовало себя в правительство спасения революции.

В этот период князя Львова уже «ушли» и все возглавлял А. Ф. Керенский. Мне впоследствии рассказывали, что, судя по беззаботному виду встречаемых в это время на улицах бывших носителей вензелей государя и по посещению ими ресторанов и увеселительных заведений, нельзя было себе представить, какие ужасы переживает Родина и царская семья.

В Совете рабочих и солдатских депутатов часто возвращались к вопросу о судьбе императора Николая II и его семьи, но тем не менее он оставался открытым. Сначала шли разговоры о выезде государя с семьей в Англию, где у него имелись родственники, но на это было сделано возражение, что «отрекшийся царь знает все наши военные тайны и его опасно выпустить из России, так как из Англии он может переехать в другие места и сообщить сведения нашим врагам».

Временное правительство, в марте месяце овладевшее в Петрограде положением, настолько дорожило благорасположением союзников, которым во многом было обязано своим существованием, что послам Англии и Франции — сэру Джорджу Бьюкенену и Морису Палеологу — при желании не стоило бы большого труда спасти царя и его семью, тем более что на запрос через датского посла германского командования о возможности безопасного морского переезда царской семьи в Англию от германского командования был получен следующий ответ: «Ни одна боевая единица германского флота не нападет на какое-либо судно, перевозящее государя и его семью».

Между тем лондонский кабинет почему-то заявил, что до окончания войны въезд царя и его семьи в пределы Британской империи невозможен.

…Через 15 лет дочь сэра Джорджа Бьюкенена разъяснила, что отец ее был исполнителем предписания из Лондона, где Ллойд Джорджем было королю предъявлено требование не давать убежища государю и царской семье.

А помнится не мне одному, как 16 февраля 1916 года в царскую Ставку прибыли английской службы генерал сэр Артур Пэджет и капитан лорд Пемброк, командированные по повелению короля Великобритании Георга V для поднесения Его Величеству государю императору жезла фельдмаршала английской армии. При передаче жезла генерал сэр Артур Пэджет обратился к государю со словами:

«По повелению Его Величества короля я имею честь поднести Вашему Императорскому Величеству жезл фельдмаршала британской армии. Мой августейший повелитель верит, что Ваше Императорское Величество примете этот жезл как знак его искренней дружбы и любви и как дань уважения геройским подвигам русской армии».

На следующий день за завтраком в честь английского гостя государь император поднял бокал со словами: «Я с большим удовольствием пью за здоровье Его Величества короля Георга, моего дорогого двоюродного брата, Друга и союзника…»

Как недавно все это было, и как много с тех пор изменилось…

Представители союзников оставались молчаливыми свидетелями всех унижений, оскорблений и страданий, пережитых в Царском Селе государем, императрицею и ни в чем не повинными августейшими детьми. Не дрогнули их сердца и тогда, когда царскосельские узники должны были быть отправлены в далекую Сибирь. Преступление это тем более ужасно, что государь в свое время, будучи верен данному обещанию, ничего не пожалел, чтобы спасти армию союзников от неминуемого разгрома.

Не много усилий нужно было употребить для освобождения царя и Керенскому с сотрудниками, принявшими на свою душу тяжкий грех за судьбу императора. В данном случае кроме Временного правительства большая вина лежит и на высшем обществе, которое, вместо того чтобы единодушно возвысить свой голос за принятие каких-нибудь мер к спасению царя и его семьи, поддерживало лживые обвинения против царской четы. Лишив царскую семью свободы, возбудив против царя и царицы следствие по обвинению в государственной измене, члены Временного правительства сами подготовляли почву для неслыханного преступления большевиков.

Окончились разговоры и переговоры о выезде государя с семьей за границу предложением Керенского поселить царскую семью в Тобольске. Отъезд состоялся 1 августа в 6 часов утра. Все мельчайшие подробности организации этого путешествия были выработаны самим А. Ф. Керенским.

1 августа днем на дачу в Царском Селе к жене пришел придворный лакей и принес в корзине подаренного мною наследнику кота. При этом он передал жене собственноручную записку государыни (упоминаемая в этом письме Мэри Б. есть графиня М. С. Бенкендорф, супруга обер-гофмаршала).