С царем и без царя

До сих пор нет точных известий о судьбе моих возлюбленных сыновей и внука, а потому появление нового императора я считаю преждевременным. Нет еще человека, который мог бы погасить во мне последний луч надежды. Боюсь, что этот манифест создаст раскол и уже тем самым не улучшит, а, наоборот, ухудшит положение и без того истерзанной России.

Если же Господу, по его неисповедимым путям, угодно было призвать к себе моих возлюбленных сыновей и внука, то я, не заглядывая вперед, с твердою надеждой на милость Божию полагаю, что государь император будет указан нашими основными законами в союзе с церковью православною совместно с русским народом.

Молю Бога, чтобы он не прогневался на нас до конца и скоро послал нам спасение путями, ему только известными.

Уверена, что Вы, как старейший член дома Романовых, одинаково со мною мыслите.

Мария.

21 сент. (4 окт.), Хуадор».

В ответ на это послание, которое по желанию императрицы было предано гласности, появилось также преданное гласности ответное письмо великого князя Николая Николаевича:

«Я счастлив, что Ее Императорское Величество государыня императрица Мария Федоровна не усомнилась в том, что я одинаково с нею мыслю об объявлении себя великим князем Кириллом Владимировичем императором всероссийским.

Я уже неоднократно высказывал неизменное мое убеждение, что будущее устройство государства Российского может быть решено только на русской земле, в соответствии с чаяниями русского народа.

Относясь отрицательно к выступлению великого князя Кирилла Владимировича, призываю всех, одинаково мыслящих с Ее Величеством и мною, к исполнению нашего истинного долга перед Родиной — неустанно и непрерывно продолжать святое дело освобождения России. Да поможет нам Господь.

Великий князь Николай Николаевич.

7/20 окт. 1924 г. Шуаньи».

Недаром существует русская пословица: «Без царя народ — сирота». Осиротевшие россияне разбрелись по всем странам Европы. В 1925 году группа русских эмигрантов образовала в Париже при благосклонном попустительстве французов подобие русского правительства. Денежную поддержку оно получило из сумм, оставшихся за границей и принадлежавших настоящему русскому правительству времен императора Николая II. Центром этого бутафорского правительства оказался великий князь Николай Николаевич, избранный, вероятно, в благодарность за его прежнее благосклонное отношение к министрам «думским угодникам», являвшимся к нему в Ставку с докладами. Понятно, что монархистам (не конституционалистам) доступа в этот кабалистический круг не было.

Окружение великого князя было серьезно озабочено воссозданием его власти, причем не обошлось дело и без угодничества перед всесильным тогда в эмигрантских кругах бывшим Верховным главнокомандующим; сам великий князь Николай Николаевич не нашел для себя унизительным свести в эмиграции счеты с бывшим дворцовым комендантом, невольным свидетелем его предреволюционной деятельности. Когда образовался полковой союз взаимопомощи офицерам лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка, устав которого был утвержден великим князем как Верховным главнокомандующим и старейшим командиром, — Николай Николаевич потребовал, чтобы мне не было предложено вступить в этот полковой союз; мотивировал он свое требование тем, что не может состоять в одном обществе с человеком, якобы покинувшим царя в дни крушения престола. Узнав о таковом волеизъявлении Верховного главнокомандующего, находившиеся в Париже кавалергарды вынесли базированное на заведомой клевете постановление меня игнорировать…

Все это происходило в Париже и его окрестностях в конце 1925 года. До меня доходили какие-то смутные слухи, не дававшие возможности точно знать, в чем дело, но тем не менее сильно меня огорчавшие, так как чувствовалось, что нарушена какая-то связь с моими бывшими сослуживцами. Разъяснилось все только в начале 1933 года, когда я получил в Ницце от лейб-гусар адрес, поднесенный по случаю исполнившегося двадцатипятилетия со дня назначения моего командиром лейб-гвардии Гусарского полка, т. е. с 9 августа 1907 года.

Вспоминая о прожитых вместе годах, однополчане настолько тепло отзываются о времени моего командования полком, что их адрес глубоко тронул меня и еще более укрепил наши дружеские отношения.

28

Нансен * Церковные дела * Русская женщина