С царем и без царя

Отправившись в ноябре в десятидневную поездку для посещения Южного фронта, Его Величество побывал в Рени, на границе Румынии, на левом берегу Дуная. Организация и оборона этого места была возложена на флигель-адъютанта М. М. Веселкина, доставлявшего по Дунаю на пароходах и баржах посылавшиеся сербам запасы до того момента, когда болгары выступили против России.

20 декабря государь, невзирая на предупреждения и протесты местного начальства, прошел на наблюдательный артиллерийский пункт, расположенный у окраины густого соснового бора вблизи окопов Киевского гренадерского полка. Пребывание в этой местности было настолько опасно, что, дабы не привлечь внимания неприятеля, окопы которого были поблизости расположены, Его Величество был сопровождаем только генерал-адъютантами Эвертом и Куропаткиным и двумя артиллеристами.

31 декабря 1915 года, в 12 часов ночи, протопресвитер Шавельский служил в высочайшем присутствии молебен в церкви Ставки; а на следующий день в зале дворца состоялись новогодние поздравления, принесенные государю императору чинами штаба. Перед отъездом со Ставки министр двора граф Фредерикс доложил государю о желательности, по его мнению, высочайшего посещения наших законодательных палат, дабы показать восседавшим в них представителям народа доброжелательное к ним отношение со стороны царя. Этот доклад министра двора вызвал такое изумление со стороны либерально настроенных министров, в особенности С. Д. Сазонова, что благодаря их болтливости и обнаружилось, кто был инициатором этой мысли.

Вернувшись со Ставки к 9 февраля, дню открытия сессий Государственной думы и Государственного совета, государь посетил обе эти палаты в сопровождении вновь назначенного председателя Совета министров Б. В. Штюрмера. В Екатерининском зале Таврического дворца собрались послы союзных держав и члены Государственной думы, приветствовавшие Его Величество восторженными криками «ура». После молебствия по случаю взятия доблестными нашими кавказскими войсками Эрзерума государь сказал:

«Мне отрадно было вместе с вами вознести Господу Богу благодарственные молитвы за дарованную им нашей дорогой России и нашей доблестной армии на Кавказе славную победу. Счастлив также находиться посреди вас и посреди верного моего народа, представителями которого вы здесь являетесь. Призывая благословение Божие на предстоящие вам труды, в особенности в такую тяжелую годину, твердо верую, что все вы и каждый из вас внесет в основу ответственной перед Родиной и мною работы весь свой опыт, все свое знание местных условий и всю свою горячую любовь к нашему Отечеству, руководствуясь исключительно ею в трудах своих. Любовь эта всегда будет помогать вам и служить путеводной звездой в исполнении вами долга перед Родиной и мною. От всей души желаю Государственной думе плодотворных трудов и всякого успеха».

Члены Думы и присутствовавшая публика ответили на речь царя громовым «ура». Настроение собравшихся казалось вполне благожелательным. Государь обошел многие помещения, приветливо со всеми разговаривал, благодарил депутатов за прием и отбыл на автомобиле, оставив прибывшего с ним брата — великого князя Михаила Александровича, пожелавшего присутствовать на имевшем состояться заседании Государственной думы. В этот же день вечером государь посетил Государственный совет в Мариинском дворце, где для встречи Его Величества собрались только члены совета, принявшие царя без шумных оваций, но в высшей степени сердечно.

16

Земские и городские деятели в Москве * Военная цензура

Осенью в Москве состоялся съезд земских и городских деятелей для обсуждения вопросов, связанных с работой благотворительных организаций на фронте. Официально эти организации осуществляли заботу о больных и раненых воинах, главным образом в тылу армии. Возникли они явочным порядком, черпая вначале средства из ассигнований земских и городских учреждений и добровольных пожертвований. В скором времени благодаря неограниченному кредиту, испрошенному для них у государя великим князем Николаем Николаевичем, они стали работать почти исключительно на средства казенных ассигнований.

Оба союза слились для дружной работы по переустройству общественной жизни. Земский и городской союзы были поставлены в совершенно обособленное среди других общественных учреждений положение, что неоднократно останавливало на себе внимание правительства, усматривавшего, что деятельность их идет по пути, угрожающему государственному порядку.