С царем и без царя

Однажды, вернувшись после обеда в свою комнату, я нашел свой письменный стол обращенным в пирамиду серебра: оказалось, что наследник, при содействии дворцовых служащих, перенес из буфетного шкафа имевшееся там серебро, причем бывшие на столе предметы оставались на своих местах. Увидел я это только около 9 часов, когда наследник уже раздевался, чтобы ложиться спать. Немедленно попросил я дядьку — Деревенько — передать Его Высочеству мою благодарность за подаренное серебро, на что последовал ответ, что серебро вовсе не подарено, а что нужно его вернуть — иначе он будет жаловаться. Тогда я на клочке бумаги написал, что подарков под угрозою отнимать нельзя. На обороте той же бумаги было рукой наследника синим карандашом написано: «Это не подарок». Записку мне принес дядька Деревеньке с объяснением, что Алексей Николаевич очень волнуется. Чтобы не волновать на сон грядущий цесаревича, я просил ему передать, что в этот раз серебро будет возвращено, а в следующий — снесенные ко мне в комнату вещи возврату подлежать не будут… Отношения мои с наследником были в высшей степени сердечные. Для меня самого составляло громаднейшее наслаждение доставить ему какое бы то ни было удовольствие. Осенью 1916 года, во время пребывания государя в Могилеве, доктор запретил мне много ходить, а потому при ежедневных высочайших выездах на прогулку я оставался с наследником. Он очень любил игру в разбойники, все участники которой должны были прятаться в лесу и стрелять из пугачей, постоянно портившихся к великому огорчению Алексея Николаевича.

В последнее Рождество я послал наследнику в сочельник маленькую елку, на которую навесил 12 пугачей и 24 коробки с патронами. Привязано это все было национальными трехцветными лентами, придававшими очень оригинальный вид елке, на которой, кроме пугачей и патронов, ничего больше и не было. Восторгу Алексея Николаевича не было предела. Он мне стал объяснять, какие реформы будут введены в игру благодаря такому сильному обогащению его арсенала. Но не суждено мне было больше видеть наследника цесаревича в окрестностях Могилева…

14

Клевань-Волочиск * Ее Величество на Ставке * Поднесение государю ордена Георгия IV степени * Деятельность императрицы Александры Федоровны

Пробыв около десяти дней на Ставке, государь проследовал в Бердичев для посещения фронта генерала Иванова. В эту поездку Его Величество с наследником, при очень небольшом числе сопровождавших, посетил передовой перевязочный пункт на станции Клевань, после чего около Богдановки произвел смотр войскам армии генерала Щербачева, расположенным в 20 верстах от станции.

На обратном пути мотор, в котором я непосредственно следовал за государем, испортился. Произошла невольная остановка, отделившая нас от поезда царских моторов. По исправлении машины мы направились в Богдановку, где узнали, что Его Величество еще не прибыл. Каково было наше изумление, когда мы, стоя у императорского поезда, увидали всю вереницу огней царских моторов, змейкой пробегавших по вершинам окрестных холмов на расстоянии не менее 10 верст. Немного времени спустя мне по аппарату сообщили со станции Волочиск о прибытии туда государя с наследником. Императорский поезд был немедленно направлен на станцию Волочиск, где я застал государя и наследника пьющими кофе на питательном пункте княгини Волконской. Они были в самом веселом расположении духа. На свой вопрос государю, как он сюда приехал и почему изменил маршрут следования, я получил ответ, что должен спросить об этом офицера генерального штаба, который указывал путь и, вероятно, заблудился. Но государь нисколько не жалел о происшедшем благодаря хорошему сердечному приему, встреченному им на этой неожиданной остановке.

Из Волочиска государь вернулся на царскую Ставку, куда 15 октября в первый раз прибыла государыня императрица с великими княжнами. Государыня оставалась на жительстве в императорском поезде; на завтраки она с великими княжнами приезжала во дворец, а днем принимала участие в прогулках государя с лицами свиты; обеды же бывали в поезде в семейном кругу. Вечером государь возвращался во дворец.

Пребывание государя на Юго-Западном фронте вблизи передовых линий и посещение станции Клевань вызвали у чинов армии восторг и удивление, так как пункты, посещенные Его Величеством, находились в сфере обстрела противником.

В ответ на зародившееся у чинов Юго-Западного фронта желание 21 октября состоялось постановление Георгиевской думы: