С царем и без царя

«Никому не дано право заниматься убийствами. Знаю, что совесть многим не дает покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь вашему обращению ко мне.

Николай».

Члены императорской фамилии утратили всякую меру самообладания; великая княгиня Мария Павловна (старшая), по доходившим до меня сведениям, не стеснялась при посторонних говорить, что нужно убрать императрицу; а великий князь Николай Михайлович, как самый экспансивный из великих князей, в своих разговорах в клубах и у знакомых настолько критиковал все исходившее (как он говорил) из Царского Села, что государю пришлось ему предложить проехаться в его имение Грушевку Екатеринославской губернии.

Совершенно непонятно, почему члены императорской фамилии, высокое положение и благосостояние которых исходило исключительно от императорского престола, стали в ряды активных борцов против царского режима называя его режимом абсолютизма и произвола по отношению к народу, о котором они, однако, отзывались как о некультурном и диком, исключительно требующем твердой власти. В таковом их мышлении логики было мало, но зато ярко выступало недоброжелательство к личности монарха; даже после отречения государя от престола великий князь Сергей Михайлович, между прочим, пишет своему брату великому князю Николаю Михайловичу:

«Самая сенсационная новость — это отправление полковника со всей семьей в Сибирь. Считаю, что это очень опасный шаг правительства — теперь проснутся все реакционные силы и сделают из него мученика. На этой почве может произойти много беспорядков».

Странно, что в такие трагические минуты великий князь Сергей Михайлович, родственник государя, настолько равнодушен к его судьбе, что думает о могущих произойти неприятностях для захвативших власть врагов отрекшегося царя.

Тон, принятый перед революцией членами императорской фамилии, невольно передавался как высшему обществу, так и представителям народа. Императрица получила от княгини Васильчиковой письмо с указанием, как ей себя держать и что делать. Поддавшись неприятному впечатлению от этого письма. Ее Величество, вместо того чтобы оставить его без ответа, как советовал граф Фредерикс, настояла на высылке княгини из Петрограда, что создало последней ореол пострадавшей за правду. Этот ореол, однако, не помог княгине, как рассказывали, сохранить свою квартиру, разграбленную большевиками, невзирая на сделанное им заявление, что она — та самая Васильчикова, которая не побоялась написать царице непочтительное письмо.

Избранники народа начали говорить о необходимости, в целях якобы успешного окончания войны, устранить государя от престола. Следствием такой преступной агитации было развращение командного элемента армии, в то время преимущественно состоявшего из офицеров генерального штаба. В некоторых великосветских салонах, радушно открывших свои двери думским деятелям, досужие кумушки торжественно изрекали, что не следует идти против всемирного исторического течения в вопросах представительного образа правления. Взгляд этот разделял и С. Д. Сазонов в бытность его министром иностранных дел, в моем присутствии сказавший: «Слава Богу, дела принимают такой оборот, что скоро Дума возьмет все в свои руки и тогда можно ожидать полного расцвета Родины».

Ввиду того что, по мнению самозваных спасителей Родины, все мешавшее «очищению воздуха» должно было быть сметено, и я стал получать предупреждения, как лицо, представлявшее препятствие для столь желанного прогресса Родины; я даже был поставлен в известность об образовании группы, в которую входили и некоторые из друзей моего детства и которая задалась целью, во исполнение высших тайных начертаний, освободить Родину от моего присутствия. Агентурные сведения подтверждали правильность этих сообщений. Анализ этого периода времени приводит к выводу, что массовый психоз проявился во внедрении убеждения о необходимости сломать и уничтожить нечто, тяготившее людей и не дававшее им жить.

По забытой старой поговорке «Умных людей в России много, а разумных мало» не отдавали себе наши соотечественники ясного отчета, в чем именно заключался внушаемый им ужас царского гнета и к чему должны привести Россию ломка и уничтожение всего существовавшего.

29

Новогодний дипломатический прием послов. Прибытие комиссии союзников. Генерал Гурко.