С Украиной будет чрезвычайно больно

В сталинских лагерях мои русские друзья и я всегда были заедино с украинцами, и мы стояли одной стеной против коммунизма, и между нами не возникало упрёков и обвинений. А в последние годы созданный мною Русский Общественный Фонд широко помогает зэкам– украинцам или литовцам, никак не меньше чем русским, – да не знает он национальных различий, но только жертвы коммунизма.

В нынешней повышенной страсти – нет ли эмигрантской болезни, потери ориентировки? Я предлагал бы не преувеличивать, насколько эмиграция понимает и представляет истинные настроения своей метрополии, особенно кто оттуда давно или даже родились за границей. И если ваша конференция начинает основательный диалог о русско-украинских отношениях, то надо ни на минуту не потерять из виду: отношения между народами, а не между эмигрантами.

Я неоднократно высказывался и могу повторить, что никто никого не может держать при себе силой, ни от какой из спорящих сторон не может быть применено насилие ни к другой стороне, ни к своей собственной, ни к народу в целом, ни к любому малому меньшинству, включённому в него, – ибо в каждом меньшинстве оказывается своё меньшинство. Во всех случаях должно быть узнано и осуществлено местное мнение. А поэтому и все вопросы по-настоящему могут быть решены лишь местным населением, а не в дальних эмигрантских спорах при деформированных ощущениях.

Эта здешняя искажённая атмосфера, увы, уже известна. Но приведу характерный пример. Год назад в американском журнале «Foreign Affairs» я напечатал статью, где подчёркивал, что все народы, захваченные коммунизмом в любое десятилетие и в любой части планеты, являются (и могут стать) жертвами его. К изумлению моему, некоторая часть украинской общественности в Соединённых Штатах реагировала на мою статью (не содержавшую ни слова худого об Украине) – бурно враждебно и совершенно парадоксально. Укажу, например, статью Л. Добрянского, помещённую в «Congressional Record» (June 1980), затем брошюру «Порабощённые нации в 1980», изданную американским комитетом Украинского Конгресса. За то одно моё утверждение, что русский народ, как и все остальные, порабощён коммунизмом (и никаких претензий на особенные в чём-нибудь права русского народа), – только за это я был осыпан вереницей обвинений в «воинствующем национализме» и «русском шовинизме». Статья Добрянского переполнена исступлённой, навязчиво-повторительной ненавистью к русским. Авторы брошюры и сегодня настаивают, что, например, континентальный Китай и Тибет захвачены русскими и русский народ является всеобщим в мире поработителем (очевидно, сам от того процветая?). Летом 1980 в Баффало на украинском митинге в Неделю Порабощённых Наций ведущий оратор возглашал: «Коммунизм – это миф! Весь мир хотят захватить не коммунисты, а русские».

Да, господа, в такой атмосфере, в таком ослеплении – ничего нельзя обсуждать, и безплодны будут всякие диалоги и конференции. Прочный анализ современности и будущего может зиждиться только на понимании того, что коммунизм есть зло интернациональное, историческое и метафизическое, а не московское.

Слушаешь этих самоуверенных нападчиков и изумляешься: правда ли, что они причисляют себя к христианам? Но сеять ненависть между народами – не приведёт к добру никакую сторону. Взаимная доброжелательность должна опережать и превышать всякую остроту доводов. Никакой постановки никакого национального вопроса нельзя признать вне принципа самоограничения и раскаяния.

Мне особенно больно от такой яростной нетерпимости обсуждения русско-украинского вопроса (губительной для обеих наций и полезной только для их врагов), что сам я – смешанного русско-украинского происхождения и вырос в совместном влиянии этих обеих культур, и никогда не видел и не вижу антагонизма между ними. Мне не раз приходилось и писать, и публично говорить об Украине и её народе, о трагедии украинского голода, у меня немало старых друзей на Украине, я всегда знал страдания русские и страдания украинские в едином ряду подкоммунистических страданий. В моём сердечном ощущении нет места для русско-украинского конфликта, и, если, упаси нас Бог, дошло бы до края, могу сказать: никогда, ни при каких обстоятельствах, ни сам я не пойду, ни сыновей своих не пущу на русско-украинскую стычку, – как бы ни тянули нас к ней безумные головы.

И наши взаимные проблемы XX века не решаются единственно тем, что когда-то одна наша ветвь подпала под господство татарское, а другая под польское, или выяснением, кто же был Илья Муромец на службе в Киеве – русский или украинец. Русско-украинский диалог не может идти лишь по одной линии различий и разрывов, но и – по линии трудно отрицаемой общности. Из страданий и национальных болей наших народов (всех народов Восточной Европы) надо уметь извлечь не опыт раздора, но опыт единства.

С самыми добрыми пожеланиями

А. Солженицын

Слово к украинцам и белорусам

Из статьи «Как нам обустроить Россию?»

1990